Последний довод королей

«Совсем как свиньи в загоне – плеснешь им ведро помоев, поднимут шум и гам».

– Стойте! – закричал архилектор, вскинув руки. Неужто уловил проблеск надежды во тьме? – Погодите, милорды! Вы ничего не потеряете, если послушаете! Как ни горька правда, ее надо принять! Ведь мы все за правду!

Глокта с трудом сдержал смех.

«Ну, конечно, ваше преосвященство, правда всегда была вашей единственной заботой».

Гвалт, однако, понемногу стих. Вскочившие было на ноги вельможи, пристыженно возвращались на места.

«Инстинкт подчинения закрытому совету из них так просто не вытравишь. Как любую старую привычку. Особенно привычку повиноваться. Спросите у собак моей матушки».

Бубня и ворча, лорды садились, позволяя Байязу продолжить.

– Милорды наверняка слышали о Карми дан Рот? – Ропот с балкона возвестил о том, что имя всем знакомо. – Она была любимой фавориткой юного короля. Причем настолько любимой, что понесла от него. – Ропот сделался громче. – Я всегда питал искреннюю любовь к Союзу и одним глазом приглядывал за его благополучием. Пусть даже благодарности мне за это доставались скупые. – Байяз слегка скривил губы, глянув на членов закрытого совета. – Когда упомянутая мною дама умерла в родах, я отдал ребенка на воспитание в благородную семью. Чтобы взрастить его и обеспечить надлежащим образованием – на случай, если однажды наша держава окажется без наследника трона. И вот, как я погляжу, мои действия себя оправдали.

– Ложь! – вскричал кто-то. – Ложь!

Толпа не поддержала невидимого крикуна. Напротив, люди шептались озадаченно, с любопытством.

– Родной сын?

– Бастард?

– Он сказал Карми дан Рот?

«Они слышали о ней, слышали сплетни, и потому Байяз завладел их вниманием, заставил задуматься: не стоит ли поверить в сказку о бастарде?»

Лорду Броку одних слухов было мало.

– Откровенное вранье! Досужие сплетни и пустые догадки не убедят наше собрание! Яви нам, так называемый первый из магов, яви нам этого бастарда, если сможешь. Используй свою магию!

– Обойдусь без магии, – усмехнулся маг. – Сын короля уже здесь, среди нас. – На галерке ахнули от испуга, дворяне в зале – от удивления, закрытый совет и помощники пораженно умолкли, глядя, как Байяз указывает в сторону стены. – Это не кто иной, как полковник Джезаль дан Луфар!

Искалеченную ногу и спину Глокты свело судорогой, лицо задрожало как оживший холодец, во рту зашатались редкие зубы. Пораженное тиком веко задергалось, словно мушиное крылышко.

Лорды в зале принялись шептаться, словно эхо, повторяя последнее слово Байяза: «Луфар, Луфар, Луфар…»

«Что за гребаные шутки?!»

Советники застыли: кто пораженно раскрыв рот, кто злобно сощурившись. Побледневшие члены закрытого совета за столом раскрыли рты. Побледневшие избранные на балконе прижимали ладони к губам. Джезаль дан Луфар, рыдавший от жалости к себе, когда Ферро штопала ему лицо, Джезаль дан Луфар – протекающий бурдюк с мочой, воплощение заносчивости и тщеславия, Джезаль дан Луфар, которого она звала принцессой Союза, получил шанс еще до конца дня сделаться королем.

Ферро не сумела сдержаться.

Запрокинув голову, она резко закашлялась и чуть не захлебнулась слюной. Из глаз брызнули слезы, в груди заклокотало, колени сами собой подогнулись. Она выла, рыдала, ухватившись за перила балкона и едва успевая утирать рот. Смеялась она нечасто, даже не помнила, когда был последний раз. Но Джезаль дан Луфар – и король?

Это было смешно.

На балконе кто-то громко расхохотался. Неровно, немелодично и совершенно не к месту, однако Джезаль – когда выкрикнули его имя и палец Байяза указал на него – едва не рассмеялся сам. Потом, правда, его чуть не вырвало, а в результате он просто некрасиво закашлялся. Видя обращенные на него бледные лица, ощущая противное жжение в горле, Джезаль смущенно улыбнулся и побелел как полотно.

– Я… – неожиданно для себя самого каркнул он и не нашел, что бы еще добавить. Что прикажете говорить в такую минуту? Оставалось потеть и дрожать, слушать, что несет дальше Байяз, стараясь перекричать смех с балкона.

– У меня с собой письмо от приемного отца Джезаля дан Луфара, подтверждающее мои слова. Однако и оно ни к чему – всякому, кто не слеп. Правда видна невооруженным глазом! – Байяз снова указал на Джезаля. – Он при всех выиграл турнир и сопровождал меня в экспедиции, ни разу не пожаловавшись на тяготы пути! Он взял мост Дармиума, не заботясь о сохранности собственной жизни! Не пролив ни капли крови, спас Адую от крестьянского мятежа! Его бесстрашие, навыки, мудрость и самоотверженность известны всем! Какие могут быть еще сомнения, что в его жилах течет королевская кровь?

Джезаль недоуменно моргнул. На поверхности памяти вяло всплыли обрывки из детства и юности: отец всегда обращался с ним иначе, не как с братьями, на которых, кстати, Джезаль не слишком-то походил; за ним всегда приглядывали лучше, уделяли ему все внимание. Челюсть у Джезаля так и отвисла. Когда его отец увидел на турнире Байяза, то побледнел как молоко. Он будто узнал первого из магов…

А ведь и правда, узнал. Да и не был он Джезалю отцом.