Последний дракон

– И не говори, – согласился Верн. – Никому не охота получить по шарам бутылочкой светлого «Бада», верно, друг?

Друг опять кивнул и угукнул. Если что-то и объединяло виды, так это боль в причиндалах и желание ее избежать.

– Пена с эффектом памяти, – произнес Верн, потыкав поверхность постели костяшкой. – Чтоб меня черти драли. Видел рекламу, но даже представить не мог. Она ж как сахарная вата.

– Огонь штука, – подал голос мужик с «Грин Дэй». – Чики ее обожают. У меня точно такая же, и она повидала больше движа, чем Ричард Гир в лучшие дни, без шуток.

– Чики? – переспросила женщина, и теперь Верн видел в ее глазах то же выражение, что и у Пшика. А еще у них была почти одинаковая стрижка, по всему, самопальная, но женщине это шло, насколько волосы вообще могут идти. – У тебя не было чики с тех самых пор, как Клинтон выехал с Пенсильвания-авеню.

– Ауч, – хмыкнул Верн. – Тебя спалили, Грин Дэй.

А дальше избегать слона в хижине, который вообще-то был драконом, ну, или парой людей, в зависимости от точки зрения, уже было невозможно.

С инициативой выступила матушка Пшика:

– Мистер Верн, первым делом, хотела б вас поблагодарить за то, что вы сделали для моего Эверетта. Спасли ему жизнь и все такое. И дали работу, должна заметить.

Верн не сразу сообразил, что Эверетт – это настоящее имя Пшика.

– Он – хороший мальчишка, – произнес дракон, каким-то чудом вспомнив о манерах. – Стоит спасения.

– Может, он уже вам говорил, что я Элоди Моро? Я и подлатала вашу рану. Честно говоря, вам еще нужно переливание, хоть я и ума не приложу, где искать донора.

Верн коснулся лба и обнаружил перевязку.

– Благодарю, мисс Элоди. Думаю, мы в расчете. И не отчитывайте мальчишку, что держал меня в тайне. Таково условие его работы.

– Я понимаю, мистер Верн. Разумеется, ведь вы – это вы, со всей драконистостью и прочим. Но у Пшика не было выбора, кроме как обратиться к нам, ведь он полагал, что вы, возможно, умираете. Пшик сказал, что несомненно предпочтет видеть вас живым и сердитым, чем мертвым и умиротворенным, а сердитый вы ходите и так почти все время.

Замечание вышло справедливым. Верн, безусловно, признавал, что значительную долю сознательной жизни проводил в раздражении. Большую часть жизни во сне – тоже.

– А это – Боди Ирвин, – продолжила Элоди. – Он заправляет гриль-баром «Жемчужина», где у вас случилась аварийная посадка. Мы спустились вниз по реке в его лодке. И он пожертвовал постель и припасы.

Верн поерзал на пене.

– Премного благодарен, мистер Ирвин. Неплохой способ восстановиться.

– Прошу, зовите меня Боди, – произнес хозяин бара. – А еще юный Пшик заверил, что вы воздержитесь и не станете нас сжигать.

Верн не мог сказать, что такая мысль ему не приходила, но что он тогда будет за пациент, и так далее.

– Можешь спать спокойно, Боди. Доживешь до премьеры «Американского идиота» на Бродвее.

Ирвин горько рассмеялся.

– Идиотов нам хватает и тут, мистер Верн.

Верн вдруг понял, что эти люди, несмотря на обстоятельства, держатся довольно спокойно. Люди, которым он попадался на глаза, как правило, впадали в тотальную истерику. Старина Боди разок взвизгнул – вот, пожалуй, и все. Элоди и вовсе казалась абсолютно расслабленной.

– Вы, народ, однозначно пофигисты, – заключил Верн. – Надолго меня вырубило?

– Три дня, – ответила Элоди. – Мы дежурили над вами по очереди. Мне в больнице дали отгул.

– Три дня, – повторил Верн. – Да я в жизни не лежал в отключке три дня.

– Я повесил вашу кожу у себя в шкафу, – встрял Боди с исключительно бессмысленной фразой.

Верн медленно сел.

– Ты повесил мою что у себя где?!

Элоди вручила дракону непроливайку с водой.

– Вы сбросили кожу прямо у «Жемчужины», мистер Верн, как скорлупку сняли буквально. Мы не знали, нужна она вам или нет – для церемонии какой, мало ли? Так что повесили ее в шкаф. На шикарные деревянные плечики, чтобы ничего не попортилось. Она цельная, более-менее.

Верн сделал большой глоток. До линьки, по-хорошему, была еще пара лет, но стресс иногда вызывал ее не по графику. Ну, с другой стороны, весь процесс Верн проспал и замечательно, обычно во время линьки он чесался как тварь. По правде говоря, сброшенная кожа впервые осталась нетронутой. Как правило, Верн расчесывал ее на лоскуты.

– Не, никаких церемоний. Но верните все равно, мой девиз, по очевидным причинам, «не оставляй следов».

Боди поскреб бороду и присвистнул.

– Не знаю, мистер Верн. Вы конкретно так наследили в Новом Орлеане, пока охотились за Ридженсом. Не то чтобы тут кто-то обожал констебля Хука. Он как попал сюда, так принялся вымогать у меня плату за крышу. Сжег Джиму Путеру барбекю-кафе, когда тот отказался выкладывать денежки. Ходят слухи, что он заставлял людей бесследно исчезать.

– Ну, Боди, – не удержался от хвастовства Верн, – теперь на этом фронте можно спать спокойно.

– И все-таки нет, – сказал Ирвин. – Тело-то не опознали.

– Думаю, можно смело сказать, что ему кранты, – не согласился Верн. – В Биг-Изи все пошло не по плану, не для нашего дружочка Ридженса.