Последний дракон. Первый шаг в бесконечность

Оказавшись внутри горы, я испытал целый комплекс очень сильных ощущений. Целая лавина чувств налетела на меня и, как положено лавине подхватила и потащила куда-то вперёд. Я не сопротивлялся, впрочем, даже если бы я попробовал сопротивляться, у меня вряд ли бы это получилось. Преобладали в этой лавине чувство радости и чувство узнавания. Было такое ощущение, что когда-то бесконечно давно, я всё это видел. Мало того, я сам непосредственно участвовал в создании этого чуда, и от осознания этого, радость переполняла меня, хотелось петь и делать какие-то глупости, словно детство вернулось ко мне. Радость сменилась лютой злобой, стоило мне осознать, что всему этому угрожает смертельная опасность.

На смену злобе пришло твёрдое убеждение того, что я обязательно найду способ спасти Обсерваторию и уничтожить Серую империю. Как только это произошло, на меня накатило такое спокойствие, что все чувства моментально затихли, осталось только ожидание какого-то чуда, как бывает в детстве, когда на Новый год ждёшь Деда Мороза.

Я очнулся как раз тогда, когда жрец подавал горящую лампу, которую я машинально взял, хотя нужды в ней для меня абсолютно не было, я всё прекрасно видел. Маргус давал наставления, как надо себя вести при прохождении испытания, но я его не слушал. Зачем, когда я все и так знал.

Пока мы спускались, в душе моей происходили какие-то странные процессы. Было такое ощущение, словно ты пытаешься проснуться, а проснуться никак не можешь. Нет, это не было похоже на кошмар, когда, кажется, что если вот сейчас в этот самый момент не проснёшься – умрёшь. Это скорее было похоже на то, как чувство долга, присущее человеку, пытается вырвать вас из прекрасного цветного сна. Вы сопротивляетесь, цепляетесь за осколки начинающего разваливаться сна, пытаясь сохранить его хотя бы в памяти своей, а голос долга приказывает сию минуту проснуться, и почему-то этот голос каждый раз оказывался сильней.

В этом состоянии и прошёл весь спуск. Наконец, мы оказались в помещении, где имелись две закрытые двери. Я знал, что нам нужно в правую, но необходимо ждать, когда эта дверь сама откроется. Дверь открылась, когда я полностью проснулся, причём проснулся абсолютно спокойным, с твёрдым знанием того, что меня ожидает впереди.

Первым шагнул в открывшийся проход Маргус. Это почему-то вызвало у меня лёгкое раздражение. Я считал, сам не знаю почему, что первым должен идти я. Стоило мне лишь вступить в проход, раздражение моё улетучилось, зато появилась совершенно несвойственная мне робость, так бывает, когда ты направляешься в дом, где не бывал уже очень-очень давно и не знаешь, как и кто тебя там встретит.

Я шёл и с каждым шагом с меня словно сваливался накопившийся за многие тысячелетия груз. Груз открытий и разочарований, находок и потерь, радости и горя, а самое главное, груз непонимания самого себя. Плечи мои расправлялись, я, словно становился выше ростом.

Спина идущего впереди Маргуса вдруг остановилась, так что я, задумавшись, чуть было не налетел на него. Вовремя среагировав, я обошёл его и пошёл дальше. Спустя минуту, я услышал его удивлённый возглас, но не придал этому значения, для меня было вполне естественно, что я пошёл дальше.

Я уже знал, что все сошли с дистанции, причём Кувай и Джон практически вместе. Удивил меня Марк, который прошёл наравне с Верховным жрецом, так что вполне мог занять место Маргуса. Теперь я шёл один, не испытывая никаких затруднений, наоборот, с каждым шагом мне становилось всё легче и легче.

Наконец, коридор кончился. Передо мной была дверь, точная копия той, которая вела в этот коридор, и дверь была закрыта. Но, что значит закрытая дверь, если я твёрдо решил войти, ведь там, за этой дверью был я. Я, это самая важная, часть меня, потерянная много тысяч лет назад, которую я столько искал и уже начал терять надежду найти. И вот, когда остался последний шаг, разве удержит меня какая-то дверь?

Только я собрался разнести проклятую дверь, как она сама распахнулась передо мной, словно приглашая войти. И я вошёл….

3

После нашей встречи со Странником, жизнь моя стала настолько насыщенной событиями, так радикально поменялась, что я почувствовал себя совершенно другим человеком. Словно я настоящий до этого времени спал глубоким сном, а вместо меня жил, совершал какие-то поступки, страдал и радовался, грустил и смеялся совершенно другой человек, которого и человеком-то можно было назвать весьма условно.

Да, позвольте представиться, Джон Мильтон, эсквайр, владетель Мильтон-Хауса. Долгое время я жил, как живут в нашем мире помещики среднего достатка, хотя по молодости душа моя всячески противилась этому образу жизни. Поэтому молодые годы я провёл в путешествиях и вернулся домой, только когда отец мой был при смерти.