Последний джинн

— Ангелоиды, — усмехнулся Селим, переводя взгляд на головку Лилии, лежащую на плече Ромашина-младшего.

Смехов пожевал губами, ища возражения, однако вслух свои сомнения высказывать не стал.

— И все-таки я не понял, почему инвазер ушел.

— Сначала нужно ответить на вопрос: почему он затеял свою авантюру с нейтрализацией наших тревожных служб, — негромко сказал Артем. — И на другой, попутный: почему он так торопился?

Головы мужчин повернулись к нему.

— Почему? — терпеливо спросил Смехов.

— До сих пор человечество не представляло собой разумную систему. Нами до сих пор управляют инстинкты и физиологические потребности, мощнейшие желания достичь власти, не считаясь ни с чем. И тем не менее нас ожидает переход в иное качество — консолидацию духа. Причем быстрее, чем мы думаем. Ростки уже появились.

Все оценивающе посмотрели на молодую пару.

— Вот почему УММ, — продолжил Артем, — торопился: можно не замечать муравьиную кучу или пчелиный рой, но нельзя не замечать систему, равную тебе по правам.

В зале визинга стало совсем тихо.

Игнат вдруг засмеялся, наклонился к Лилии, что-то сказал, она прыснула. Они оглянулись на руководителей Службы, присмирели.

— Не понимаю, — признался Хоук с долей зависти.

— Чего? — повернулся к нему Бондарь.

— Как ему удалось отбиться от психофизического оператора такого уровня, как инвазер?

Молодые люди дружно встали, подошли к мужчинам.

— Разрешите заняться личными делами? — вежливо спросил Игнат, выдержав взгляд отца.

— Я бы хотел выяснить… — начал Хоук.

— Идите, — сказал Смехов.

Игнат и Лилия взялись за руки и выбежали из зала.

Все смотрели им вслед.

Селим тоже поднялся.

— Мне пора, господа. Могу ответить на ваш вопрос: как ему удалось.

— Да? — удивленно поднял глаза директор Службы.

— Игнат не простой человек. По сути, он — последний «джинн». Как я — последний моллюскор. Но в отличие от меня, у него все впереди.

— А эта его девушка?

Селим рассмеялся, направился к выходу из зала, оглянулся:

— Она — первый ангелоид. Наше будущее, если хотите. Не знаю, что ждет все человечество, но надеюсь… нет, уверен, что оно будет лучше нынешнего. Если еще способно любить.

Он вышел, и лишь эхо шагов еще долго доносилось из коридора, постепенно затихая…