Последний единорог

Один из них был величественным и древним, как сами деревья, и таким черным, что ночь блекла по сравнению с ним. Вторая, свинцово-серая, как грозовая туча, невозмутимо наблюдала за приближением девочки. У третьей, более стройной, была изящная бородка. Эта бородка выглядела так, словно ее сделали из морской пены и расшили зеленоватыми светящимися нитями. Они стояли рядом, высоко вскинув головы. Их прекрасные хвосты реяли в алом ночном воздухе, подобно призракам, а длинные витые рога мерцали в свете звезд. А вокруг цвела музыка.

Когда Джой увидела их глаза, сердце у нее дрогнуло и перевернулось от жалости. Распухшие глаза всех трех Старейших были закрыты, затянуты плотной сине-зеленой коркой и блестели, как изумруды. Джой поняла, что Старейшие слепы.

Глава 4

Проснувшись, Джой обнаружила, что уже светит солнце. Девочка лежала под красным деревом, свернувшись клубком. От склонившихся над Джой ветвей тянуло теплом. И еще на нее смотрели два единорога. Один из них куда меньше прочих походил на существо из плоти и крови — скорее уж из морской воды и ветра. Второй, цвета звездного сияния, сильно уступал первому в размерах. Казалось, он ни мгновения не может постоять спокойно — слишком юный, чтобы бродить самостоятельно, и слишком непоседливый, чтобы иметь царственный вид. Именно легкий нетерпеливый топоток копыт маленького единорога и разбудил Джой.

Потом Джой присмотрелась, и у нее перехватило дыхание — глаза малыша уже затягивало пленкой той коросты, что лишила зрения трех великих Старейших.

Младший единорог нетерпеливо воскликнул:

— Мама, смотри — она проснулась!

Джой уселась и вытряхнула листья из волос.

— Здравствуйте, — сказала она. Голос у Джой был хриплым и словно надтреснутым, как обычно по утрам. — А где Ко?

Второй единорог шагнул вперед с неспешной текучестью ртути. Казалось, слепота не отягчила шагов кобылы и не мешала ей смотреть прямо на Джой.

— Фириз, — представилась она. — А это — Турик, мой сын. Хорошо ли тебе спалось? — в негромком голосе Фириз под спокойной поверхностью плескались волны смеха.

— Пожалуй, да, — отозвалась Джой. — Мне снились потрясающие сны. Только я не уверена, сны ли это.

Девочка умолкла, потом медленно произнесла:

— Вы — Старейшие. Ко мне сказал.

— Мы — старейшие из Старейших, — откликнулась Фириз. — Кроме него, — она кивком указала на своего сына, который тем временем изучал туристские ботинки Джой. Когда Турик коснулся их своим рогом, грязь и пыль осыпались, и ботинку заблестели не хуже самого рога.

— Там был черный единорог… — промолвила Джой. Фириз слегка понизила голос:

— Это был лорд Синти.

— Ты уснула, а он принес тебя на спине! — возбужденно перебил мать Турик. — Синти никогда такого не делал! Он всегда живет на отшибе. Его даже видели не все — далеко не все. Я до прошлой ночи тоже его ни разу не видел. Должно быть, ты — очень важная персона там, в своем мире…

— Турик! — одернула его мать. Она ничего большее не добавила, но жеребенок мгновенно притих. Фириз же пояснила: — Лорд Синти — самый старший из нас. Он… у нас нет слов, чтобы сказать, что он такое.

После этих слов кобыла рассмеялась — ее смех, неожиданный, невероятный и чудесный, напоминал журчание ручья — и добавила:

— Прошу прощения за бестактность, но я тоже не в силах совладать с любопытством: что же такого произошло вами, что лорд Синти лично принес тебя сюда? Он о чем-нибудь разговаривал с тобой?

Джой неуклюже потянулась.

— Не помню. Может, и разговаривал, — она улыбнулась было, но тут же согнала с лица улыбку. — Нет, это было во сне, в этом я твердо уверена. Кажется, он что-то спрашивал об Абуэлите, моей бабушке. Должно быть, это был сон, потому что откуда бы… Ну, в смысле, откуда лорд Синти мог узнать о моей бабушке, если он живет здесь, в Шей-рахе, а она — там?

— Лорд Синти знает все! — выпалил Турик. Фириз поддержала его — правда, более спокойным тоном:

— Я полагаю, что при мудрости и жизненном опыте лорда Синти мелочи вроде Границы значат мало.

Она легонько ткнула мордой Турика, который снова принялся пританцовывать на месте и явно порывался вмешаться в разговор.

— Этот мой сын еще глупенький и невоспитанный — ему ведь и двух веков нет…

— Подождите! — перебила ее Джой. — Подождите, подождите. Прошу прощения, что вы сказали? Веков?!

Она изумленно уставилась на единорогов: пылкий, опрометчивый, шустрый, как воробей, сын и неторопливо-грациозная мать — белизна морской пены, отливающая синевой и зеленью морских вод. Наползающая на глаза Фириз короста казалась злой насмешкой над ее природной мастью.

— Мы не умираем, — спокойно пояснила Фириз. — Нас можно убить, но мы не умираем естественной смертью, как умирают все прочие, даже тируджайи. Мы даже не болеем — то есть до сих пор не болели.

— Это вы о ваших глазах? — спросила Джой. — Вы и вправду ослепли? Вы все? — девочка указала на Турика. Жеребенок таки подцепил один из ее ботинков за связанные шнурки и теперь гордо выступал с этим украшением, свисающим с кончика рога. — То есть я хочу сказать — вот он вроде бы видит нормально…