Последний Эйджевуд

Ибо в кабинете мистера Юбераллеса собрались сейчас выдающиеся столпы Североамериканской «демократической», капиталистической республики.

Джойсу пришлось, стоя на пороге, кланяться во все стороны, как опереточному актеру после удачного порнографического номера.

Президент первым поздравил Джойса. Никто, разумеется, не оспаривал этиу честь у главы республики, и президент с достоинством сыграл свою роль.

— Так значит, Эйджевуд все же наш? — закончил он свою пафосную речь.

— Да, именно — наш, — подчеркнул и Джойс.

— Надеюсь, вы не хотите этим сказать, что он ваш, то есть принадлежит рабочим, поскольку вы — представитель рабочих? — остроумно ввернул президент.

Слова президента и ответ Джойса утонули в дружном смехе собравшихся.

— И похищенные формулы им не помогут?.. — мистер Юбераллес кивнул в ту сторону, где за океаном и Европой угрожающе ощетинилась красными штыками большевистская земля.

Джойс имел по этому поводу свое мнение и отнюдь не был уверен, что украденные формулы не помогут СССР. Однако отвечать ему не пришлось. Вслед за въедливым вопросом Юбераллеса в кабинете прозвучал взрыв гомерического, торжествующего хохота.

Джойс вежливо улыбнулся.

XV НАЗАД — В СССР

Известия о похищении формул и ликвидации мятежа в Эйджевуде за полчаса облетели весь Нью-Йорк. Имена Рудольфа и Джойса были у всех на устах. Рабочие произносили первое с восхищением и торжеством, буржуазия с яростью и ненавистью; со вторым дело обстояло ровно наоборот.

На заборах и стенах бок о бок запестрели прокламации правительства и листовки Компартии. Правительство успокаивало население, доказывая, что СССР не сможет воспользоваться украденными формулами. Компартия сообщала обратное.

Тело Рудольфа, накрытое красной китайкой, возили на огромной платформе по улицам, и на каждом углу вокруг него собирался бурный митинг.

Полицейские и шпики зеленели от бессильной злости: с мертвым они ничего не могли поделать. Они сновали в толпе, пытаясь опознать двух других похитителей, оставшихся в живых. В первые же часы были арестованы более тысячи рабочих, напоминавших ростом великана Боба. Но шеф полиции, посоветовавшись с президентом, велел всех отпустить и прекратить аресты из опасений массовых эксцессов и возможного мятежа.

Однако похищение формул бледнело перед событиями в Эйджевуде. На митингах у тела Рудольфа на все лады обсуждался поступок Джойса. Проклятия смешивались с похвалами, возмущение с восторгом. Самые горячие головы требовали немедленного роспуска Совета и смерти Джойса, умеренные — протестовали и колебались, контрреволюционеры — восхваляли и прославляли.

Выступления коммунистов удивили всех. Ругая Совет и понося провокационную роль Джойса, коммунисты вместе с тем критиковали и эйджевудских рабочих за несвоевременный, сепаратный мятеж, который подорвал позиции Компартии и дезорганизовал все освободительное рабочее движение. По их мнению, бунт в Эйджевуде являлся очередной провокацией: капиталисты и желтые, доказывали коммунисты, стремились всеми силами расколоть единство рабочих рядов и сами устраивали локальные забастовки, чтобы помешать организованной и сплоченной борьбе пролетариата.

В ЦК царил общий подъем. Факт похищения формул там не переоценивали, но были уверены, что теперь боеспособность империалистической армии уменьшилась как минимум вдвое, а шансы СССР на победу в столько же раз выросли.

Возникло, однако, затруднение в связи с невозможностью передать формулы в СССР по радио, поскольку полиция только что перехватила шифры Компартии. Каждая минута была теперь на счету, и было решено, что Владимир повезет формулы в СССР на аэроплане.

Прощаясь, товарищ Том сказал гордому собой и воодушевленному Владимиру:

— Вы проявили исключительный героизм. Формулы, добытые вами, имеют большое значение для нашего дела. Но не переоценивайте отдельные факторы и средства борьбы. Ваш детективный подвиг — только капля в море. Сила же наша — прежде всего в единстве пролетариев всего мира, к чему мы и стремимся. И империалистическая война станет последним стимулом к их объединению. Она приведет к организованному восстанию пролетариата всех стран. В этом залог нашей победы… Передайте от меня привет Коминтерну.

Затем он добавил:

— Пока что мы воюем не оружием, а словами. Эйджевуд рано начал восстание. Сейчас все силы Компартии брошены в массы. Не исключено, что через несколько дней массы восстанут. Поезжайте, помогите русским товарищам защититься от яда. Пусть держатся стойко и как можно дольше. Мы уже идем к ним на помощь. Привет ВКП!

Боб помог Владимиру собраться. Он так подружился с Владимиром за эти два дня, что не хотел верить в расставание. Даже попросил Тома отправить и его в СССР. Но Том коротко и сухо ответил:

— Вы поедете завтра… Только не в СССР, а в Индию. Там нужны партийцы…

Большой участок пути на аэродром товарищам пришлось проделать пешком. Центральные улицы были запружены народом, и всякое движение транспорта прекратилось.

Вдобавок, на каждом углу шли громадные митинги, люди стояли стеной от края до края улиц, что также задерживало товарищей.