Последний эксперимент

Потом Бернард пошел в спальню отдохнуть, а мы за чашкой кофе проговорили на веранде до вечера. Эрл был отлично осведомлен о моих исследованиях, хотя Ингрид Кейн в то время уже давно забыли и вообще мои работы не имели никакого отношения к тому, чем занимался он сам. Он привлек меня совершенно необузданным любопытством — в этом мы были схожи. И вместе с тем я же тогда была развалиной, беседа меня утомила, отвечала я не сразу и еле слышно. А Эрл, по-птичьи скосив на меня круглые, любопытные глаза, нетерпеливо щелкал длинными пальцами по сигарете, а потом вдруг выпрямлялся пружиной со своим «Ну же! Ну!» — ему, видимо, очень хотелось стукнуть меня, встряхнуть, как старый забарахливший прибор.

— Надеюсь, мы когда-либо продолжим нашу беседу, мадам Кейн…

Он сказал это, с сомнением оглядывая меня, будто прикидывая, сколько я еще смогу протянуть. Я наблюдала, как он уходит по ярко освещенной аллее парка, двигаясь с бесшумной грацией зверя из семейства кошачьих, и впервые за много лет пожалела, что мне не двадцать.

Эрл Стоун… Я чуть было не отступила в тень, однако тут же сообразила, что он-то никак не сможет меня узнать. Я была Николь Брандо, которой двадцати еще не исполнилось. И не исполнится никогда. Забавно.

— Когда догадался, что к чему, первой мыслью, естественно, было сообщить куда следует. — Я заставила себя слушать Гура. Но кое-что в этом хламе меня заинтересовало. Решил подождать. Потом все откладывал. Любопытно. Мне никак не удавалось их понять, существовала некая преграда… Я сам должен был измениться, стать человеком с Земли-альфа. И я им стал. Я назвал эту жидкость «альфазин». Достаточно ввести два кубика…

— Но откуда она взялась?

— С Земли-альфа. Колба была упакована в одном из ящиков.

— Как же ты смог догадаться о ее назначении?

— Случайно. Просто экспериментировал. Что это такое, понял потом, когда стал сопоставлять симптомы своей болезни с этим. — Гур указал на полки.

Он явно что-то недоговаривал.

— Но ее состав, формула? Природа действия? Альфазин исчезает из обычного сосуда и моментально всасывается в кровь…

— Какое-то неизвестное нам вещество.

— Однако его должны были знать на Земле-альфа.

— Возможно. Никаких сведений на этот счет.

Гур наверняка хитрил. Он был химиком и слишком любопытным, чтобы не докопаться до сути. Чего он боится? Я почти покойница.

— Эта колба здесь?

— Альфазин кончился, — сказал Гур, — ты слишком много хлебнула. Я даже не смог продержаться в цирке до конца сезона. Там отлично платят, но их интересовали лишь сеансы гипноза. И не только их. — Гур насмешливо скосил на меня глаза. — Что ты еще хочешь знать?

— Чем они отличались от нас?

— Способностью чувствовать.

— Что ты имеешь в виду?

— Во всяком случае, не те пять чувств и инстинкты, вроде самосохранения, которыми обладают и животные. Я говорю о чувствах друг к другу. Можно назвать это совестью, общественным самосознанием — как угодно… Наш рай убил человека, позволил ему убежать в себя.

— Не понимаю…

— Они умели мечтать и жалеть, любить и ненавидеть. Непонятные слова, да? Они совсем иначе воспринимали мир и себя в мире. Гораздо обостреннее, глубже, полнее. Тот человек знал и страдания — пусть! Но это заставляло искать выход, бороться, переделывать мир. У них было искусство.

— А разве у нас…

— У нас искусность. Искусные маляры, танцоры и джазисты, которые хотят выразить только то, что умеют раскрашивать холст и стены, отплясывать лучше всех «чангу» и барабанить по клавишам. Они развлекают толпу и получают за это чеки. У равнодушных не может быть искусства. Человечество остановилось в развитии. Оно ничего не хочет и никуда не стремится. В науке осталась лишь горстка любознательных, которые удовлетворяют свое личное любопытство и плюют на человечество. Любопытство кошки, гоняющейся за собственным хвостом. Земля спокойных, земля живых мертвецов.

Впервые, в жизни я ощущала себя безнадежной тупицей. Предположить, что Гур попросту помешался на Земле-альфа и его странные утверждения не стоит воспринимать всерьез, было бы легче легкого. И все-таки и «болезнь Гура», и его власть над Ритой, и загадочное решение Риты умереть, и двери, которые открывались непонятно как, и тайник — все это было реальностью и требовало объяснений. Но мое время кончилось.

Я откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Поспать бы! То ли дала себя знать усталость, то ли начало действовать средство Гура, но я совсем отключилась и даже не сообразила, где я, когда в мое плечо впились пальцы Гура.

— Не поняла? Не веришь? Николь…

Судя по часам, я уже давно находилась на том свете. Но Гур с его птичьими когтями никак не походил на ангела.

— Не поняла? Хочешь понять?

Я хотела только спать. Я будто скользила по наклонной плоскости куда-то в небытие, и если это была смерть, то я желала ее. Но меня удерживали пальцы Гура.

— Хочешь понять? Ты останешься здесь. Тайник в твоем распоряжении. Если хочешь понять… Я дал тебе подкрашенную воду… Я сам… я сам этого хочу. Чтобы ты поняла. Чтобы был кто-то еще. Я больше не могу…