Последний экзамен

Я вдохновлял его, как мог, говорил, что нет другого пути, нет больше никаких шансов: ад или рай, все равно, страдания. Предание должно начаться с повторения Святого Имени Кришны... Я написал большими буквами мантру и повесил над его кроватью, а также вырезал изображение Кришны из маленькой Бхагавад-гиты и повесил над кроватью. Сказал: «Будешь умирать, смотри на это изображение и повторяй Святые Имена». У меня было очень сильное желание, чтобы он сделал это. Хотя я предчувствовал, что после того, как уеду, он не будет делать все это.

На следующий день я собрался уезжать и сказал:

— Пожалуйста, отец, выучи эту великую молитву.

А он говорит:

— Харе Кришна Харе Кришна Кришна Кришна Харе Харе Харе Рама Харе Рама Рама Рама Харе Харе!

Он за ночь выучил ее! Я был очень удивлен! Это было в начале апреля 94-го года. Я уехал.

Конец мая 1994-го года. Брест. Распространяем книги. Из Минска позвонили, пришла телеграмма: «Отец в тяжелом состоянии, приезжай срочно! Сестра».

На выходные приехали в храм. Я не хотел ехать, представил, что там будет брат с Севера, из Мурманска, старший, любитель выпить, и сестра — не меньше, чем брат. Я не хотел, хотя сестра после того, как я ей проповедовал, начала повторять мантру, и племянница тоже. Они приехали к отцу, он умирал, и они втроем начали медитировать на то, чтобы я приехал и как-то помог. Разум говорил: я не поеду — вино, водка, не могу, не могу видеть их пьяные лица, плачущие возле кровати. «Нет! — сказал я себе. — Никогда!»

Вдруг ко мне подходит преданный Женя и, с гневом показывая мне пальцем на грудь, говорит: «Ты просто негодяй, у тебя нет сердца! Ты должен ехать!» В этот момент я почувствовал, что Кришна говорит мне через этого преданного. Я собрал вещи, взял кассеты Аиндры прабху, книги и поехал.

Вот я на пороге, смотрю на стену: мантры

нет, Кришны тоже, возле отца сидят родственники, на меня смотрит куча гостей. Я прямо с порога говорю ему:

— Где Кришна?

Он отвечает:

— В серванте, наверное, упал со стены, не помню.

Я с порога подошел к серванту, взял Кришну и маха-мантру повесил на стену и спросил:

— Ты повторяешь Святые Имена?

Он ответил:

— Не всегда.

Я сказал:

— С сегодняшнего дня ты должен постоянно повторять, или я уеду прямо сейчас.

Отец согласился. Он еле слышно говорил, были сильнейшие боли. Он не мог спать, даже пять минут, боли заставляли его просыпаться, не мог пить даже воду, она еле проходила. Хотя ему пытались всунуть что-то в рот, не то колбасу, не то сосиску, его рвало через каждые тридцать минут. Я разгневался, сказал, что, кроме воды, ничего ему не давать. Старший брат тоже гневался: как так, это же бесчеловечно! Я сказал ему, что отец уже три года ничего не ест, кроме молока. И уже молоко не проходит. А он сует ему колбасу, он что, хочет задушить его этой колбасой? Меня трясло, я молил: «Кришна! Помоги мне выдержать!» Я всем сказал, чтобы здесь не пили, в этой комнате при нем ничего не ели, что я лично буду ухаживать за папой. Я подумал, что в таком состоянии больше суток отец не проживет, но у Кришны был другой план, Он его готовил.

Когда я повесил на стену изображение Кришны, то попросил отца повторить мантру. Он повторил при всех, я поблагодарил его. Он обессилел от бессонницы, пытаясь через каждые 20 — 30 минут уснуть, но боль не давала ему долго спать: минут пять, ну, от силы десять. Он просыпался и постоянно стонал, пил воду, его тошнило. Я сказал ему, чтобы он повторял мантру, как только почувствует, что засыпает. Он делал это от трех до десяти раз и засыпал. Я не хотел, чтобы он умер во сне или коме.

Я молил Кришну: «Если Ты привел меня сюда, то, пожалуйста, сделай меня Своим инструментом и помоги этой дживе вернуться домой, к Тебе. Он хочет этого, он верит мне». Отец поверил, что я помогу ему именно в этом, он уже знал, что обречен. Я молился, плакал, думал, что, если все будет по-другому, я не выдержу. Я не задумывался, что со мной произойдет, однако у меня была твердая вера, что Кришна не обманет меня. Он настоящий друг, хотя я такой падший! Я предался Ему, по-другому не могло быть. Хотя Кришна не зависим, но у меня была твердая вера.

Очень жаль, что я не вел дневник, хотя в памяти у меня ничего не исчезло. В первый день я вымыл всю комнату, перед кроватью поставил изображение Господа Шьямасундары в рамочке с обложки «Нектара преданности» и своего Духовного Учителя, чтобы отец всегда мог Им молится. В банку с водой я поставил большой букет сирени. С утра до вечера негромко пел Аиндра прабху...

С первого дня отец начал наблюдать за мной, он знал меня до этого совсем другим человеком: у меня на языке кроме мата ничего не было, пил с самого детства и курил. В ИСККОН, наверное, таких греховных и невежественных, как я, не было. Я сплел гирлянду из полевых цветов и одуванчиков, предложил Кришне. Повесил эту гирлянду на стену, чтобы в момент смерти надеть отцу.