Последний фаворит

О ходе переговоров, конечно, извещают Екатерину и Густава. И только когда он примет основания договора и сделает предложение невесте официальным образом, можно будет считать дело поконченным. Однако никто почти не сомневался, что все так и будет. А Платон Зубов – менее всех. И весел, рад от души, гордится своей дипломатической удачей фаворит.

Он хотел бы перестать быть забавой, игрушкой старой повелительницы, хотел бы явиться ее настоящим помощником в делах правления, правителем не ради прихоти, а по праву ума и гения…

Как будто налаживается все это…

Даже Екатерина с большим вниманием прислушивается к каждому слову, к планам и советам любимца, которого раньше только тешила и баловала, как пожилые мужья тешат молодых, причудливых жен…

Довольный таким положением вещей, Зубов вместе со всеми отдается широкой волне веселья, охватившей двор.

Клонится к закату солнце, и вот уже пурпурным, пылающим диском на краю зеленовато-голубых небес повисло над далекой линией горизонта, где темнеющая гладь воды переливается в прозрачную даль неба. По зеркальной глади Невы мчится большой, тяжелый катер с красивыми парусами, с богатым навесом, устроенным на палубе. Пенится, закипает прозрачная вода под ударами сильных весел. Легкой зыбью разбегается волна, поднятая грудью баркаса, режущего зеркальную гладь… Зубов, окруженный своими приближенными, сидит под навесом. Он весел, смеется, сыплет шутками, против обыкновения. Вот, глядясь в спокойные воды, затемнели очертания богатой дачи графа Строганова. Нездоровье задержало его дня на два дома, и теперь фаворит едет лично навестить друга императрицы и «привести его к ней живого или мертвого», как был отдан шутливый приказ.

На даче уже знают о прибытии незваных, но желанных гостей. Многочисленная челядь в лучшей ливрее толпится у пристани. Пушки, из которых обычно салютуют в разные торжественные минуты, заряжены. Пушкари на местах.

Не доезжая до причалов, катер стал бортом и дал полный залп из нескольких орудий, которыми он вооружен. Сейчас же с берега ответили ему другим залпом…

Еще, еще… Катер пристает к берегу. Сидящие высыпают толпой, идут на приступ. Хозяин встречает нападающих на террасе, поддерживаемый еще ради слабости… Клубы дыма, свиваясь и тая на воздухе, несутся вдоль по реке… Нападающие берут в плен хозяина, садятся в катер и при новых залпах плывут обратно…

Солнце село. Легкий пар клубится над Невой… Кутается в меха старый граф и говорит:

– Что поделаешь! Матушка наша из гроба подымет человека, ежели пожелает… Ваш пленник… Увижу ее, авось сразу лучше станет.

Плывет богато убранный катер. Шелестят ткани, плещут волны, вокочут весла, ударяя по воде. Полный месяц все ярче и ярче вырезается на потемнелом далеком небе.

Во дворце свет, веселье, музыка, танцы, игра. Завтра – у Безбородко, потом у Кобенцеля, у Штединга… Клубится веселье волной.

И только один Павел стоит непоколебим в стороне от этого веселья, не меняя свой затворнический, полумонашеский, полулагерный образ жизни в Гатчине.

Пришлось заглянуть сюда и приезжим гостям.

Племянник и дядя явились к Павлу почти безо всякой свиты, запросто, задолго до большого бала, который, согласно расписанию, пришлось дать великому князю у себя.

Если шумный блеск двора Екатерины не ослепил молодого короля, то совсем не понравился ему уклад жизни в резиденции Павла.

Тихий, мрачный дворец, прямые линии, бедность, сквозящая повсюду… Оклики часовых, рокот барабанов, заменяющий сладкие звуки камерных музыкантов и певцов, – все это нагоняло печальное настроение на юного, живого, впечатлительного короля. Сначала его забавлял вид длинных кафтанов старинного прусского покроя, узкие галстуки, огромные шпаги, подвешенные сзади между фалдами, и большие пудреные букли, в которых, согласно здешним правилам, явились к отцу оба великих князя, Александр и Константин, обычно блистающие у бабушки в роскошных кафтанах с кружевами. Но оба они держались здесь так неловко, принужденно, что становилось неприятно за них. Даже сорванец Константин едва решался поднимать глаза на отца и отвечал по военному артикулу: кратко и отрывисто. Только присутствие очаровательной княжны Александры Павловны и живой болтушки княжны Елены Павловны скрасило эти часы долгого вынужденного визита. Даже громкий вздох облегчения вырвался у юноши короля, когда опустился за его коляской шлагбаум гатчинского шоссе, когда темный, печальный дворец остался совсем позади.

– Как будто вам не совсем здесь понравилось, мой друг? – осторожно задал вопрос регент, чуть щуря свои хитрые, вечно смеющиеся косые глаза.

– А вам так понравилось, что вы, пожалуй, не прочь и еще побывать в этом веселом уголке у веселых хозяев? – задал встречный вопрос король.

– Хочешь не хочешь, а придется еще посетить и летнюю резиденцию этого строгого папаши – Павловск. Мы же обещали… И на этот раз с ним будет все покончено. А вот если на будущее время?

– Что «если»? Как не люблю я эти ваши полуслова, дядя… Говорите прямо. Только раздражаете меня из-за каждого пустяка.