Последний гамбит

— Хорошо, мистер Холмс, — продолжил Андрей. — Я попытаюсь изложить свою версию разгадки третьего ребуса, с учетом моего понимания методов матричного управления, о которых я уже рассказывал. Меня не интересует личность автора картинок и технология их создания. Я воспринимаю все три «пикника», как матрицы-сценарии возможных событий в России и в мире, вероятность реализации которых определяется не столько набором имеющихся в них символов, сколько состоянием умов всех людей в современном обществе. Я человек искренне верующий непосредственно Богу и живу в постоянном стремлении войти в диалог со Вседержителем, который единственный во вселенной не ошибается ни при каких обстоятельствах. Понятие нравственности для меня не относительно, как это часто пытаются доказать обществу деятели культуры, а содержательно определенно, то есть, я полагаю, что праведность абсолютна и едина для всех — и для Бога, и для людей, — с тою лишь разницей, что Бог установил нравственные «стандарты», называемые праведностью, для Себя Сам, а для людей эти критерии — идеал, к которому им должно стремиться при любых жизненных обстоятельствах. Отсюда и моё отношение ко всем событиям, в том числе и трагическим: в современном обществе всё происходит наилучшим образом при той объективной и далеко не праведной нравственности, которой реально привержены на данный момент люди. Это означает, что всё могло быть значительно хуже или лучше, в зависимости от того, насколько реальная нравственность людей удаляется или приближается к идеалам праведности, установленным для всех Вседержителем.

Каковы были помыслы субъекта, создававшего этот ребус, какой объективной нравственности он был привержен, — это его проблемы, и он несет ответ за свои помыслы пред Богом. Куда важнее реакция тех людей, достоянием бессознательных уровней психики которых эти картинки стали. При этом я имею в виду конечно реакцию сознательную, осмысленную, то есть большей частью выраженную в определённой лексике. Ну а теперь давайте попробуем представить, что эти картинки прошли как зрительные образы перед взором полумиллиона граждан Ленинграда и Петербурга. Как вы думаете, за два года, которые отделяют первый, второй и третий «пикники», только одна смена названия города изменила что-то в психике его жителей, в их отношении к происходящему в столице, стране в целом, в мире? Я думаю, что да, изменило, хотя большинство над этими изменениями даже не задумывается.

Ну а теперь, что мы видим на картинках «Пост исторического пикника»? Прежде всего, два главных символа России: Спасскую башню Кремля и главу храма Василия Блаженного, то есть символы светской и духовной власти соответственно. Справа на них летят «птички», причём направление их полёта, указанное стрелкой, не вызывает сомнений. Про долготу дня — 7.52, соответствующую 20-му января каждого года на широте Москвы, говорить не буду, так как вы, Холмс, насколько я понял, об этом уже осведомлены.

— Да, об этом мы говорили с моим другом Ватсоном в Лондоне 22 сентября в день моего вылета в Цюрих. Более того, в Лихтенштейне, на вилле в Вадуце, один из ваших соотечественников даже показал мне на «пароль истории» на зубах типа с секирой, после чего мне стало понятно, почему теракты в Нью-Йорке и Вашингтоне произошли именно 11 сентября, в день «усекновения главы Иоанна Крестителя». Но для меня осталось загадкой, почему «птички» ассоциируются с самолётами?

— Тот, кто показал вам на «пароль истории» — секиру, по которому действительно можно выйти на понимание причин трагедии Иоанна Крестителя, (которую он сам же и спровоцировал) видимо, не знает, что лицо этого типа очень похоже на карикатурное изображение последнего Министра Обороны СССР — маршала Шапошникова.

— Насколько мне известно, последним Министром Обороны СССР, примкнувшим к ГКЧП в августе 1991 года, был маршал Язов, — вмешался Паоло.

— Вы правы, Паоло. Действительно последним министром обороны до путча был маршал Язов, но сразу после путча Горбачев, вернувшись из Фороса, назначил авиационного генерала Шапошникова последним Министром Обороны СССР, после чего присвоил ему звание маршала. Поэтому роль бездумной секиры, срубающей башни в Москве или в Нью-Йорке (а это зависело от того, в каком направлении начнет действовать матрица управления событиями) должна была играть военная авиация. По крайней мере, в 1992 году этот карьерист и выскочка, добивал вооруженные силы Советского Союза, которые даже после распада великой державы оставались едиными и потому представлялись многим очень опасными как для Запада, так и для дела расчленения СССР и России. И кто знает, сложись обстоятельства иначе, этот маршал от авиации мог наделать ещё много бед. А окажись другой человек на его месте, то, сохранив единство вооруженных сил, он мог бы сохранить и единство государства, придав истории иное течение…