Последний герой. Сказание о Плоском мире

Хотя их метод решения проблем оставлял желать лучшего. Патриций назвал бы это языковым штурмом. Допустим, имеется вопрос: «Какое заклинание лучше использовать, чтобы превратить сборник стихов в лягушку?». Как поступит обычный человек? Первым делом заглянет в какой-нибудь справочник типа «Амфибные Заклинания и Их Влияние на Литературную Среду». Именно так поступит обычный человек, но не волшебник. Всё-таки это отчасти жульничество. Волшебники ни в какие книжки не лазают, они сразу начинают спорить, прикатывают классную доску и, вырывая друг у друга кусочек мела, принимаются что-то корябать на ней. Причём один стирает то, что пишет второй, даже не дожидаясь, когда тот, второй, закончит. Однако, следует признать, этот подход работает.

В центре зала высился какой-то прибор, который искушенный и науках и искусствах патриций охарактеризовал бы следующим образом: огромное увеличительное стекло, обрамлённое странного вида штуковинами.

— С формальной точки зрения, милорд, с помощью омнископа можно увидеть буквально все, — сообщил аркканцлер Чудакулли, который, с той же формальной точки зрения, считался главой всех известных волшебников.[2]

— Правда? Поразительно.

— Буквально всё и буквально в любое время, — продолжал Чудакулли, судя по всему, ничуточки не впечатлённый возможностями омнископа.

— Крайне полезный прибор.

— Все так говорят, — сказал Чудакулли, с мрачным видом пиная пол ногой. — Беда лишь в том, что эта треклятая штуковина видит абсолютно всё, поэтому ничего определённого с её помощью не увидишь. По крайней мере, заслуживающего внимания. Просто диву даешься, сколько всяких мест существует во вселенной и сколько всяких времен.

— Например, двадцать минут второго, — кивнул патриций.

— И это среди прочих. Не желаете взглянуть сами, милорд?

Лорд Витинари осторожно подошёл к прибору и некоторое время смотрел в большое круглое стекло. Потом нахмурился.

— Я вижу только то, что находится по другую сторону стекла, — пожал плечами он.

— А всё потому, сэр, что прибор настроен на здесь и сейчас, — подсказал молодой волшебник, возившийся с омнископом.

— О, понятно, — произнёс патриций. — Но, честно говоря, подобные приборы есть и в нашем дворце. Мы называем их окнами.

— А если я сделаю вот так, — ответил молодой волшебник, что-то подкручивая в оправе, — вы увидите то, что находится по эту сторону омнископа.

Лорд Витинари узрел собственное лицо.

— А это мы называем зеркалами, — сказал он терпеливо, словно бы объяснял что-то ребёнку.

— Э-э, вряд ли, милорд, — откликнулся молодой волшебник. — Но чтобы понять, требуется некоторое время. Попробуйте, к примеру, поднять руку…

Лорд Витинари наградил его суровым взглядом, но руку тем не менее поднял.

— Ага, любопытно. И как тебя зовут, молодой человек?

— Думминг Тупс, сэр. Недавно возглавил факультет нецелесообразной магии. Понимаете ли, милорд, сделать омнископ было совсем нетрудно, в конце концов, он является лишь усовершенствованной моделью хрустального шара. Основная хитрость — это заставить его увидеть то, что нужно нам. Ну, вы как будто настраиваете музыкальный инструмент, и…

— Прошу прощения, какой-какой магии? — перебил его патриций.

— Нецелесообразной, милорд, — без запинки ответил Думминг, очевидно надеясь, что чистосердечное признание поможет избежать проблем. — Так или иначе, думаю, мы сумеем настроить его на нужную область. Но потребление мощности весьма значительно, поэтому придется пожертвовать ещё одним хомяком.

Волшебники начали подтягиваться к омнископу.

— А в будущее тоже можно заглянуть? — спросил лорд Витинари.

— Теоретически да, милорд, — кивнул Думминг. — Но это будет несколько… неразумно. Предварительные исследования свидетельствуют о том, что сам факт наблюдения способен искажать форму волны в фазовом пространстве.

Ни один мускул не дрогнул на лице патриция.

— Прошу прощения, — сказал он, — боюсь, мои сведения о преподавательском составе несколько устарели. Это ты принимаешь пилюли из сушёных лягушек?

— Нет, милорд. Это казначей, — ответил Думминг. — Он вынужден их принимать, потому что, гм, несколько свихнулся.

— А, — откликнулся Витинари, и тут на его лице всё-таки появилось выражение. Выражение человека, который изо всех сил пытается держать своё мнение при себе.

— Милорд, господин Тупс имеет в виду, — сказал аркканцлер, — что, гм, в некотором роде могут существовать миллиарды и миллиарды вариантов. Все они являются… возможными формами нашего будущего. Но скорее всего, нашим будущим станет то, которое вы увидите. И возможно, оно вам совсем не понравится. Тут, очевидно, действует знаменитый принцип неуверенности.

— Принцип неуверенности? И в чём же он заключается?

— Гм, я не совсем уверен… Господин Тупс лучше разбирается во всех этих штуках.

Мимо неторопливым шагом прошествовал орангутан с немыслимо огромной пачкой книг под мышкой. Лорд Витинари посмотрел на шланги, которые тянулись от омнископа сквозь открытую дверь через лужайку… к зданию факультета высокоэнергетической магии.