Последний герой в переплете

После очередного конкурса, когда количество Игроков на каждом Острове сравнялось (пять к пяти), Всевидящие почувствовали некий застой. Весь экстремизм Игры превращался в рутину. Человек вновь оказался гением приспособляемости. Игроки привыкли жить впроголодь, Игроки привыкли по-новому рассчитывать свои силы. (Свои стремительно тающие силы — психика не дружила с физикой. Так, например, отплыв от берега всего метров на пятьдесят, 1-с с ужасом понял, что у него нет сил вернуться назад, энергия кончилась. Помог Случай в лице Хранителя, оказавшегося в тот момент на их Острове.) И они привыкли жить со знанием, что всех их рано или поздно «съедят». В каждом Племени каждый знал, кто уйдет следующим и когда его (ее) очередь. Все стало расписанным до мелочей — как в распорядке жизни, так и в очередности «смертей». Один раз была вспышка, только один раз. Нервишки сдали у «иностранца». 8-а, ставший объектом постоянных издевательств 1-с и 4-с, почти перестал появляться в лагере, целыми днями бродил по дальним берегам. Но однажды, выбрав время, когда все Племя оказалось в сборе, он пришел к огню и устроил грандиозный истеричный скандал. Он называл 1-с и 4-с предателями, заговорщиками-масонами. Было видно, что 8-а долго готовил свои речи, также прозрачна была его цель — уйти, громко хлопнув дверью, уйти диссидентом. Парни, сначала откровенно смеявшиеся ему в лицо, неожиданно завелись, словно сами ждали этого момента. Встав напротив оппонента, они заорали ответочку, размахивая руками и брызгая слюной в желании его переорать. Waste of time (потеря времени).

Незапертый порох сгорел впустую. Племя в очередной раз проголосовало, оставив 8-а на Острове. Разглядывая лица на экранах, Всевидящие различали в них не очень-то старательно скрываемый садизм, в речах — подтекст: «Пусть, гад, помучается». Добавочной порцией страданий для 8-а служили кокосы — единственная тогда пища Игроков. От белой мякоти у него были постоянные проблемы с печенью и прочим ливером.

Сидя чуть в стороне, в своей обычной позе (развалясь, ноги в стороны, подбородок вниз, лоб вперед), СК медленно тянул виски, плескавшееся между прозрачных кубиков. Смотрящие к этому привыкли и никто, кроме АЛ и СБ, не беспокоил его в такие минуты.

— Да, Игра идет… Куда только, неясно… Что-то с ними творится… — АЛ и СБ обсуждали лицо 1-с, взятое крупным планом в момент скандала. — С ними происходят какие-то изменения, они уже не совсем люди. Просыпается зверь… Но разве не это — принцип Игры? Не в этом ли весь ее интерес для тех, кто все это будет смотреть в уютных квартирах, за вкусным ужином с пивом?

СК молчал. Он колебался. Подсказку, словно кость голодному псу, подкинула интуиция. Попрощавшись с АЛ, который через час снова улетал в Москву, СК поднялся и, выйдя из бара прямо со стаканом в руке, пересек улицу. Никто его не остановил, не окликнул. На маленьких островах Карибов царило безбрежное спокойствие, сонное очарование глубокой дыры. Так СК представлял себе рай — он жалел, что не взял из дома тапочки. Да, домашние тапочки — самый подходящий вид обуви для этого места.

Он поднялся в одну из операторских, нашел на стеллажах нужную кассету. Бросил кассету в магнитофон, а себя — в кресло напротив. Нажал на пульте кнопку с треугольником.

…Эту съемку, дело глаз и рук одного из Смотрящих (когда СК увидел запись впервые, он, обняв Смотрящего за плечи, отвел в бар и напоил до поросячьего визга), СК считал одним из шедевров съемок Игры. 1-с, убив на это сутки и все свои силы, беспрецедентно пожертвовав обедом, соорудил на берегу три огромные буквы, обмотав их пальмовыми листьями и туалетной бумагой. (Потратив на это почти весь запас Племени, чем вызвал несколько презрительных комментариев тогда еще игравшего 3-а. Озвучил он их, правда, уже выйдя из Игры. Постфактум, так сказать.) И вечером его девушка с соседнего Острова увидела свое имя, горящее в ночи.

СК смотрел на глаза с экрана, а его ум прокручивал вчерашние кадры — те же глаза, но наполненные глумливой наглостью, низким самодовольством. «Нет, он не может. Не может эта любовь быть маской, а злоба — лицом. Не может. Все наоборот. Игра. Они не справляются. Игра жестока. Дело рук моих — жестоко». Теперь СК был готов к ответу. «Ведь вы создали Игру, чтобы люди, став Игроками, смогли вступить в единоборство с грязью. И победить ее. В себе». Дальше было проще. «Сейчас они вымотаны, устали. Просто устали, нервы измочалены. Они воюют со злом, и это трудно. Так помоги им, черт возьми! Это-то тебе по силам?!»

10