Последний герой в переплете

Глядя на Смотрящего, в глазах которого все явственней проступало отчаяние, 1-с неожиданно испытал приступ совершенно идиотского веселья. «Ага! — улыбаясь, сказал он. — Анарки ин зе Юкей*, та самая!»

…Вчера 3-а предложил совершенно, на взгляд 1-с, гениальную штуку. Не ехать на Совет. Устроить забастовку («Хорошо бы еще массовые беспорядки!» — добавил тогда 1-с). Предложение идеально легло на общую подавленность. Никто не мог понять, зачем Боги устроили такую гадость (а в том, что это сделано специально, никто не сомневался), и от этого было еще хуже. Слова 3-а упали в благодатную почву и за ночь проросли пышным цветом. Наверно, подсознательно Игрокам еще и хотелось остаться в доме, которым стала для них хижина. В такую погоду никому нет никакого желания выползать на свет Божий. С середины ночи лило не переставая. Так что сейчас Племя уперлось с силой волов и упрямством ослов. «Мы. Не будем. „Съедать“. Своих».

Смотрящие все больше и больше отчаивались. Игра вышла из-под контроля. Или вот-вот выйдет. «Мы. Не будем. „Съедать“. Своих».

Раздались шлепающие звуки шагов, и в хижину, заняв последний объем свободного пространства, зашла, пригнувшись, молодая женщина, невысокого роста, с живыми темными глазами. Она тоже была Смотрящей. Игроки поприветствовали ее, и по их голосам стало ясно, что они знают новоприбывшую давно и она им симпатична. (Так и было. Она начала работать Смотрящей еще на отборах.) Девушка улыбнулась всем сразу и каждому отдельно. И начала первой:

— Ребят, я еще не видела отсъем. Что произошло, расскажите?

— Что… Нам факел подсунули… мокрый! (Биип!)

— Как? Кто подсунул? И что?

— Кто? В пальто! Боги.. А может, вы, Смотрящие! — Племя отвечало в несколько голосов и добавляло непечатное.

— Ребят, вы что говорите-то? — она выглядела неподдельно обиженной.

— А что нам думать-то еще?! Что, не нарочно?

— Синие, ну, конечно, не нарочно! Кому надо вас сдавать?

— Да мы вот тоже думаем, кому…

— Послушайте… Я вам клянусь, я даю слово — никто из Смотрящих, из Богов тем более не мог такого сделать специально!

— Да (биип!), если и не специально, — при этих словах все одновременно иронично хмыкнули, — все равно нечестно!

— Ну… — она не сразу нашлась, что ответить.

— Ну… ну если бы выиграли, то кто-то из оранжевых бы исчез, — она сказала это всем, но смотрела только на одного.

— Но это хотя бы честно было! — ответил он с вызовом в глазах. Мол, «не сломаете!».

— Аа! — голос Смотрящей поменялся. — Вы о честности заговорили? А о чем вы думали, когда сюда ехали? Когда вам контракт показали?

— Эм-м.. — теперь безответно замычало Племя.

— Вы же изначально знали, что здесь Правила бесчестные. Какая честь в этой Игре?! — Казалось, что крыша исчезла и на их головы обрушилась стена холодной воды. Такие, во всяком случае, у них сделались лица.

…В этот момент двое Богов, сидящих у «третьего глаза», поняли, что Правила победили. Игра продолжается…

Одинаково сутулясь, они вышли из хижины. Дождь заметно ослаб, теперь это была мелкая морось, оседающая на одежде, с дыханием попадающая внутрь. У берега уже стояла лодка (споря со Смотрящими, они не услышали ее появления) со знакомым индейцем. «…Вот такой здесь Харон…» Его лицо было как бесстрастная маска. «…Интересно, он знает, что назад везти на одного меньше?..» Горбясь и больно стукаясь о банки и шпангоуты, они поехали на Остров Совета.

Все свободные Хранители, Смотрящие, Боги собрались у экранов. Звук был включен на максимум. То дело, к которому приступили Игроки, внушало всем суеверный ужас. Это действо было стержнем Игры, ее краеугольным камнем. ПРОИГРАВШЕЕ ИСПЫТАНИЕ ПЛЕМЯ ДОЛЖНО ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ОДНОГО ИЗ СВОИХ ЛЮДЕЙ. Решение принимается тайным голосованием. Официально это называлось «съедением одного».

Игроки по одному подходили к урне, писали одну цифру и одну букву на маленьких пергаментах и, если хотели, добавляли несколько слов — уже в камеру, установленную перед урной. Им выпал тяжкий жребий — первыми «съедать» человека. Все знали, что сразу после «съедения» выбывший получит все, что пожелает, и даже больше. Его ждет райская нега — таково одно из Правил. Из хижины с сырыми спальниками, с пустого Острова без намека на животных и съедобные растения, из жизни без единого блага цивилизации, даже без огня — в хороший отель с чистыми простынями, кондиционером, исполнительными слугами, с отличным рестораном. Все равно каждый Игрок понимал (и это было написано на лицах), что сейчас они совершают жестокость, сравнимую только с каннибализмом.