Последний гетман

Невеста уже ревела и плохо видела, что клонит голову не к жениху, а к гетману на плечо. Он поцеловал ее, толкнул на руки каменно застывшему парню и пошел домой. Впрочем, и сотни шагов не сделал: в тени стояла припасенная для него коляска. Он вскочил как был, в одной сорочке; денщик уже набросил мундир на плечи.

«Ах ты, Господи! Как это скверно – быть гетманом! Таких вот хлопцев с пиками наперевес посылать под пушки! Вернется ли к своей невесте?..»

Даже Господь-Бог не мог ответить на этот вопрос.

Часть пятая РОССИЕЙ ПРАВИТ «ЧЕРТУШКА»

I

Приступы и припадки у Государыни Елизаветы Петровны следовали один за другим. А это обещало скорую перемену власти и смену всех фаворитов.

Великий Князь Петр Федорович уже открыто называл Лизку Воронцову своей «государыней». У нее была сильная подпора в лице дядюшки, Михаила Илларионовича, который после отставки Бестужева-Рюмина – добились все-таки неприятели, сослали в глушь смоленской деревеньки, – занял канцлерское кресло. Он был более удобен Великому Князю и наследнику, нежели несговорчивый Бестужев; Государыня, занятая своими болезнями и неизбежной старостью, ничего не могла этому противопоставить; за дурной, а проще сказать глупый, нрав открыто называла «чертушкой», но лишить царского трона не решалась. Тут был свой «политикес»; внук Павел Петрович слишком мал, неизбежно вставал вопрос о регентстве. А кому же и быть регентшей, как не матери, Екатерине? Четверо Шуваловых, один из которых был теперь в «фаворе», а другой заведовал Тайной канцелярией, оттеснили от трона братьев Разумовских. Алексей сокрылся, как во времена Бирона, в своих Гостилицах, а Кирилл пропадал в Малороссии; взять там его было нелегко, все-таки была своя «гетманская корогва» – стража надежная, усиленная к тому же Измайловскими сержантами.

Но приходилось правде смотреть в глаза. Всяк понимал, что дни государыни Елизаветы Петровны сочтены; нелюбимый Бестужев был публично и с позором арестован при входе во дворец – Тайная канцелярия и не таких ломала – вспомнить хотя бы давнего Артемия Волынского. Брат канцлера, сенатор Михаил с глаз долой отослан за границу; его жена после кнута и вырыванья языка сослана в Якутск, просто за женскую болтовню. Смещен и от унижения умер на заштатной станции Четыре Руки главнокомандующий Апраксин. Над братьями Разумовскими нависла смертельная опасность.

Не доверяя официальной почте, хотя связь между Киевом и Петербургом действовала исправно, Алексей послал к брату своего доверенного гонца, с устным приказом: «Лошадей не жалеть, гнать во весь опор ко мне!» Незадолго. перед тем Елизавета пожаловала ему высший военный чин – генерал-фельдмаршала, так что он имел некоторое право и на приказ. Доверять свои мысли бумаге не решился. Всего можно было ожидать. 17 ноября 1761 года у Елизаветы случился страшнейший приступ. Кроме докторов и Ивана Шувалова у ее постели дежурил старый, преданный духовник, протоиерей Дубянский. Он доверительно шепнул:

– Не уходите, Алексей Григорьевич, далеко, всякое может случиться. Особливо в ночи-то…

Алексей покорно склонил голову:

– Все вруце Божией… Бог-то Бог, но тихонько шепнул:

– Все ж я послал за гетманом… В его руках Измайловский полк. Напрямую я приказать не могу, а он командир полка, он может.

– Не понимаю я Государыню… – вздохнул Дубянский. – Пока не поздно, ей надо решиться… Назревает какое-то совещание.

Кажется, Елизавета уже склонялась к тому, чтоб изменить высочайшее завещание. Позвали нового канцлера, Воронцова, прибыл его святейшество митрополит Новгородский Амвросий и воспитатель Павла Никита Иванович Панин. Этот был не прочь и сам регентом послужить. Но при живой-то матери? Теряющих фавор Разумовского и Ивана Шувалова не пригласили; они ушли во дворцовый буфет, чтобы там горе размыкать. Положение Шувалова теперь было еще хуже. Его родственнички постарались разогнать всех единомышленников. Панин и Воронцов напрасно теряли время, споря – кому быть регентом. У Панина как воспитателя Павла было больше шансов, да единым голосом такое дело не решить. Митрополит как держатель церковного престола – патриаршество еще Петром Великим было ликвидировано – Панину не очень-то доверял: неглуп, да ведь интриган, каких поискать. Ему по старости тоже такие дела не решить. Тут нужен патриарх Никон с его железной хваткой. Где они, нынешние Никоны?

Время тянулось с ноября по декабрь. Весь в мыле, как и его лошади, прискакал с Украины гетман. Он был всецело за Великую Княгиню. Наедине Алексей заметил:

– Не по себе сук рубишь, Кирилл.

– Да мне, что ли, этот сук нужен?.. – взъярился тот, обнажая душу.

– Дайне мне… Мое время прошло.

– А время Великой Княгини?..