Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II (СИ)

И секунды не прошло, как граф Заполье открыл рот и, вместо того, чтобы выбранить сына, принялся читать что-то на итальянском, глядя в одну точку. В это время Дору в мгновение ока раздобыл где-то гитару и, не дослушав родителя, заиграл красивую мелодию и запел серенаду, опять же на итальянском. Валентина кусала губы и молилась, чтобы ее черед не наступал как можно дольше. А когда все-таки ей пришлось говорить, она пошла на хитрость — стала читать письмо Татьяны, которое учила еще в школе. И даже когда закончила декламировать, никто не перебил ее.

Опять над столом повисла жуткая тишина.

— Ну что, никто ничего не помнит больше? — осведомился Дору, медленно переводя взгляд с отца на девушку. — Выходит, будем вместе умирать со скуки.

— А это ты правильно заметил, — сверкнул глазами граф и отодвинул стул, чтобы подняться. — Кому-то тут явно пора умереть.

Он смотрел поверх Валентины, и все равно она не смела поднять глаз и нервно сжимала край скатерти.

— Погодите, papá. Давайте для начала попытаемся стать семьей, а то вот так и будем всю вечность коротать: по разным углам?

Граф не двигался с места. Только взгляд его медленно опускался на льняную макушку.

— Как ты мог уже заметить — быть семьей у нас пока плохо получается! Но тому есть причина. Я не совсем понимаю нынешнее поколение людей…

— Papa, хватит быть занудой! — Дору хлопнул по столу кулаком, пусть и тихо. — Современные люди ничем не отличаются от нас. Вы вот даже стихи с Валентиной одни и те же знаете. Ну же, Тина, прочитай нам что-нибудь из Тютчева.

Валентина поднялась и даже вышла из-за стола, точно школе. И стихотворение взяла опять же из школьной программы:

— Слезы людские, о слезы людские,

Льетесь вы ранней и поздней порой…

Льетесь безвестные, льетесь незримые,

Неистощимые, неисчислимые, —

Льетесь, как льются струи дождевые

В осень глухую, порою ночной.

Граф оставался на ногах и не отошел от своего стула, а Валентине казалось, что он стоит от нее в одном шаге, так ей вдруг сделалось невыносимо холодно. Даже ватный халат не спасал. Она не могла отвести взгляда от бледного лица, на котором темные губы соперничали по блеску с глазами. Или просто ее собственный взгляд увлажнился, а его лицо оставалось по-прежнему невозмутимым?

Дору лениво поднялся со своего стула и не дал ей дочитать стихотворение:

— Papa, неприлично заставлять женщину стоять…

— Я ни к чему не принуждаю твою невесту, — отчеканил граф и направился к лестнице, но, схватившись за балясину, обернулся: — О, как убийственно мы любим, как в буйном омуте страстей мы то всего вернее губим, что сердцу нашему милей…

Не дочитав стих, граф вспорхнул по лестнице.

— Хотели, как лучше, получилось, как всегда… — простонал Дору. — Мне не хочется ни петь, ни танцевать, ни даже смотреться тебя. Что будем делать?

Глава 8 "Пятизвездочный замок"

Валентина смотрела на пустую лестницу и вспоминала, как впервые поднималась по ней с Дору. Удивленный взгляд блуждал по всем четырем сторонам света — вернее, тьмы. В руках вампир держал фонарик: довольно яркий в пределах обесточенной квартиры, в огромном замке он играл незавидную роль тусклого софита. Блуждающий электролуч высвечивал для краткого знакомства то цветные витражи сводчатых окон, то завитушки лестничных перил, то пасторальные гобелены на стенах, то свешивающиеся с потолка тяжелые круглые лампы с давно оплывшими свечами.

— А где паутина? — решилась на шутку Валентина, чувствуя, что бедное сердце трепещет уже высоко в горле. — В вампирский замке обязана быть паутина.

Дору шел рядом, поддерживая за руку, и сейчас затормозил ее, заставив повернуться к нему лицом.

— Паутину я собственноручно перенес в соседнее нежилое крыло — надеюсь, паучки остались довольны своим новым жилищем, хотя выселять бедных было слишком невежливо с моей стороны. Но что только не сделаешь ради живой невесты…

И у этой уже полумертвой невесты сердце заработало со скоростью пулемета — тртытута! Дорога из Варшавы в Бухарест и дальше по румынским снежным просторам заняла почти двое суток. Валентина чувствовала себя разбитой физически и абсолютно спокойной внешне. Вампир держал под контролем мозг, но вот душа порой вырывалась на свободу, где ее тут же сковывало нечеловеческим страхом.

— Из слуг у нас один-единственный живой горбун… Тут мы не отступили от канонов сказки, верно? И чтобы он мог со всем справляться самостоятельно, мы оставили относительно обитаемой лишь треть замка. Мой совет — даже не пытайся проникнуть в закрытые комнаты. Кроме пауков и паутины ты там ничего не найдешь. Задохнешься и никто тебя не спасет.

Валентина сильнее стиснула пальцы, лежавшие на холодных перилах. Ладонь вспотела, и гостья удивлялась, как это дерево не покрылось в считанные секунды инеем.

— Я не собираюсь никуда ходить, — Зубы стучали как на морозе. — Ты собирался показать мне комнату…

Звук "у" совиным криком взмыл под самый потолок, и Валентина вздрогнула уже не только от холода.