Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II

Хорошо ей не было — она смотрела на длинные белые ногти, способные разрезать мясо лучше любого ножа. Граф успел снять перчатки, и теперь ногти его второй руки прошлись сквозь шерстяной свитер и, кажется, даже проникли под плотную кофту, коснувшись похолодевшей кожи спины. Вампиры не дышат, но от близости его лица, правую щеку Валентины обдало морским бризом, или это из глаз брызнули слезы — и виноват в них был не застрявший в горле кусок говядины, совсем не он. Рука графа продолжала лежать у нее на спине, а пальцы второй медленно сжимались в кулак, оставляя на полировке стола глубокие борозды. Валентина не знала, что человек так надолго способен задерживать дыхание — а она действительно не дышала.

— Я рад, что с тобой все хорошо.

И вот он уже снова у шкафа. Стоит спиной, расправив плечи, а у нее до сих пор раскрыть легкие так и не получилось. И вдруг она закричала — сама не понимая, откуда взялся крик. Он шел изнутри, прямо из центра сжавшегося в горошинку живота. Голова ее упала на стол — к счастью, мимо тарелки, и когда Валентина наконец выпрямилась, то на столе остался мокрый след. Она схватила салфетку и промокнула глаза. Граф Заполье по-прежнему стоял к ней спиной.

— Как ты познакомилась с моим сыном? — спросил он, так и не обернувшись, голосом прокурора, ничего не сказав про ее вопль и последовавшие за ним слезы.

— Я… — Валентина откинулась на твердую спинку кресла. — Я рисую открытки, — она решила говорить правду, не уверенная, что может сейчас придумать правдоподобную ложь. — Акварельные. И часто принимаю заказы на что-то личное. И вот ко мне обратились из "Темного общества", это такой клуб почитателей вампиров. Не смейтесь, это литературное объединение готических творцов. Им потребовались именные приглашение на их ежегодный бал. Я выполнила заказ и меня тоже пригласили на вечер. Вернее, на ночь. Не сказать, что меня впечатлили их костюмы или творчество, но через год я решила поучаствовать сама с кукольным спектаклем. Не смейтесь… Это была миниатюра о летучих мышах, я же вам сказала, что люблю этих созданий…

— Ты говорила, что любишь моего сына… — не обернувшись, буркнул граф.

— Там я и познакомилась с вашим сыном. С обоими сыновьями. Они подошли после спектакля выразить восхищение и заодно помогли мне упаковать реквизит. Вот и все…

— Это не все… — голос графа сделался низким, в нем чувствовался еле сдерживаемый гнев. — Мне интересно, как ты узнала, что он тот, кто он есть…

— Вы только не смейтесь… — начала робко Валентина.

— Ты разве слышала от меня в свой адрес хоть один смешок?

Она сначала мотнула головой, а потом только сообразила, что на нее не смотрят, и сказала тихо:

— Нет.

— И никогда его не услышишь. Говори все, как есть. Теперь уже ничего не поправишь.

— Дору, уже без Эмиля, пригласил меня в закрытый клуб тех, кто считает себя вампирами… Теперь-то я знаю, что среди его посетителей, особенно тех, кто носит маски, есть не просто любители крови, а те, кому кровь жизненно необходимо. Я только слышала о таких собраниях людей по… — Валентина на секунду запнулась.

— По специфическим интересам. Кто-то пользуется скальпелем, кто-то иглами, кто- то… собственными зубами.

— Дору пил твою кровь? — Допрос продолжался.

— Нет.

— А кто-то другой пил?

— Нет.

— А ты пила чью-то кровь?

— Нет! — уже закричала Валентина, скорее от страха, чем от гнева: разве имела она право злиться?

— Сейчас мы исправим это упущение!

Граф шагнул в сторону и сунул ноготь в замочную скважину на небольшой дверце. Замок звонко щелкнул, и петли тихо заскрипели. Граф обернулся к столу, держа в одной руке небольшую амфору в плетеном тростниковом чехле, а в другой — два бокала и золотое ситечко. Он поставил оба бокала перед замершей девушкой, вынул зубами пробку и нацедил в хрусталь содержимое амфоры.

— Что это? — чужим голосом спросила Валентина, когда граф протянул ей один из бокалов.

— Плиний отнес бы данный напиток к разряду vinum sanguineum, что в переводе с латыни означает — кроваво-красное.

Валентина вцепилась в подлокотники.

— Я вижу цвет. Я ведь художник. Что это?

Граф зацепил ногой стул и подтянул к столу, чтобы сесть поближе к девушке.

— Кровь первых христиан с восточными специями, — проговорил граф по слогам, смотря Валентине прямо в глаза.

— Кого кровь? — переспросила та взглядом, в страхе открыть рот, потому что хрустальный конус находился совсем близко от ее лица.