Последний год жизни Пушкина

Последний год жизни Пушкина Переписка Воспоминания Дневники

Составление, вступительные очерки и примечания В. В. Кунина

От составителя

Документальный сборник «Последний год жизни Пушкина» хронологически продолжает двухтомник «Жизнь Пушкина, рассказанная им самим и его современниками» (М., «Правда», 1987). Огромный массив разнообразных документов, воспоминаний, художественных, эпистолярных и иных свидетельств самого поэта, его друзей и недругов о последних 13 месяцах жизни Пушкина мог быть помещен только в отдельной книге. Это безусловно один из самых скрупулезно исследованных и вместе с тем, быть может, самый таинственный по сей день период биографии человека, остающегося в поколениях его соотечественников олицетворением национального гения России.

Никогда русское сердце не примирится с ужасной смертью Пушкина, никогда не иссякнут слезы оплакивающих его, никогда не исчезнет желание узнать и осмыслить каждую подробность его жизни в тот последний год, о котором рассказывают документы, собранные в предлагаемой книге. Сколько бы ни говорили и ни писали о том, что Пушкин в своих последних произведениях, письмах, разговорах стремился, осознанно или невольно, подытожить свой жизненный и творческий путь (для этого есть, казалось бы, самые веские основания — «Памятник»), все же не обманывающее народное ощущение иное — он погиб безвременно и неожиданно, он должен был жить и творить. «Одной из тайн пушкинского творчества, — говорил писатель Д. А. Гранин на конференции, посвященной 150-летию со дня гибели поэта, — является вдруг возникшая потребность в конце 1836 г. обобщить все написанное и создать стихотворения, которые нужно считать нравственным завещанием поэта — «Из Пиндемонти» и «Памятник». В последнем стихотворении свои творческие заслуги Пушкин ставит наравне с нравственными». «Милость к падшим призывать» — таков, по мысли Д. Гранина, основной завет Пушкина будущей литературе. Сам Пушкин всю жизнь оставался верен ему, этот завет был твердо усвоен русской литературой от Гоголя до Блока.

Читатель найдет в сборнике немало рассуждений и фактов, связанных с вечной и больной для каждого из нас темой итогов пушкинского пути, им самим подведенных. Однако, как бы то ни было, документальный сборник посвящен не смерти Пушкина, а именно жизни его в 1836–1837 гг…

Рассматривая творчество, публицистические и издательские труды Пушкина в 1836 г., борьбу поэта за «своего читателя», современный исследователь-пушкинист С. А. Фомичев справедливо замечает: «преддуэльные события — в их трагической ретроспективе — нередко засвечивают для нас это основное направление пушкинской, деятельности, даже подчас окрашивая последние месяцы поэта в безысходно мрачные тона. Более того, в поисках «ключа» к его «загадочным» произведениям принято, как правило, иметь в виду дуэльную историю, как будто в самом деле свет клином сошелся лишь на ней»[1].

Бесконечно много существует разноречивых суждений о роли жены Пушкина в его жизни и гибели. Сколько раз грешили исследователи и литераторы излишне детальным погружением в семейные тайны Пушкиных, то обвиняя Наталью Николаевну с жестокостью, лишенной всякой объективности, то защищая столь рьяно, что образ ее лишался при этом обычных человеческих черт. Здесь не может быть окончательного приговора. Но нельзя забывать главное: один судья вправе судить ее — сам поэт. Не будем добавлять лепту в эту огромную литературу, предложив читателю самому оценить сохранившиеся документы пушкинской эпохи. Вспомним категоричное суждение А. А. Ахматовой: «Если бы Пушкину предложили на выбор, или — первое: не ковыряться в его интимных отношениях с Натальей Гончаровой, потребовав с него за это полного отречения от всей литературной деятельности, отказаться от всего, что он написал; или — второе: сделать все так, как случилось с Пушкиным, т. е. Пушкин — великий поэт, и исследователи ковыряются бесстыдно в его интимной жизни — Пушкин, не задумываясь, выбрал бы первое: отрекся бы от всего, что написал, чтоб только умереть спокойно, в уверенности, что никто никогда не будет ковыряться в его интимной жизни — с радостью бы согласился умереть в полной безвестности»[2]. Как понимает читатель, любые рассуждения, построенные по типу «если бы…», условны. Не было, к счастью, описанной альтернативы у Пушкина. Но в словах Ахматовой, несомненно, есть доля трагической истины, перед которой не худо бы остановиться каждому, кто жадно ищет подробностей личной жизни поэта…