Последний госпитальер

– Все, что связано на этой планете с приорами, – сплошные загадки. Может, это транспортная система. Жилище. Хранилища. Все что угодно. И я не удивлюсь, если тоннели им были нужны для таких целей, о которых мы и вообразить не можем. Другая система мышления, иная система координат… И все-таки, чего аризонцам здесь надо?

– И чего им надо?

– Может, клад. Люди всю историю мечтали выкопать где-нибудь богатство, которое решит все их проблемы. Сегодня золото никому не нужно. Сегодня нужны технологии.

– Значит, где-то в Лабиринте клад с технологиями приоров?

– Возможно и так. К сожалению, аризонцы знают об этом куда больше. Мы только идем по их следам.

– И ради этого столько жертв? Госпиталь… Мои ребята… Больные…

– А тебя в школе не учили, что клады всегда обагрены невинной кровью. Читай Гоголя.

– Читал.

Под сводами тоннелей они оказались через полчаса, а еще через час им начали попадаться кости и черепа каких-то странных животных.

– Наши предшественники, – усмехнулся Сомов.

– Здесь полно и человеческих черепов. Туземцы посылают обреченных на смерть сюда. Лабиринту приносятся жертвы. Сюда отправляют животных и людей. И мало кто возвращается.

– Что?!

– Не беспокойся. Кондратьев и наши ребята, а так, же аризонцы освоили часть Лабиринта и живы. Впрочем, неприятности не исключены. Говорят о существовании хищной фауны Лабиринта. Но никто конкретно о ней не знает.

– Но аборигены погибают.

– Потому что им нет пути назад. Да и заблудиться здесь – раз плюнуть.

– А фауна… Это что – досужие домыслы?

– По-моему, это факт. Но профессор Аэртов так ничего и не нашел. Почему нам должно повезти больше?

– Ладно. Слушай, что мы все-таки здесь делаем? Как ты собираешься искать этот клад?

– Надеюсь, что отгадка у тебя в руке. Тебе задача на формальную логику. Аризонцы ищут ключ к Лабиринту. Аризонцы идут на все преступления, чтобы достать какой-то там камень, а иной причины погони за тобой я не вижу – сам ты для них никакой ценности не представляешь. Вывод?

– Камень и есть ключ к Лабиринту.

– Вот именно.

– Но как им пользоваться?

– Может, суть в том, что выцарапано на поверхности?

– Вряд ли…, Знаешь, мне кажется, я знаю ответ на этот вопрос.

– Выкладывай.

– Мне кажется, камень пульсирует. От него исходят волны холода и тепла. Я тебе уже говорил.

– Дай, – Филатов взял камень, потом вернул его. – Ничего не чувствую.

– Когда я смотрю на него, возникает видение. Я начинаю примерно ориентироваться здесь. Ты прав – камень и Лабиринт – связаны.

– Неплохо. Почему я ничего не чувствую?

– Может, потому, что его передал Главный жрец не тебе, а мне. Или дало знать о себе позабытое экстрачувствие.

– Может быть. И что он тебе советует?

– Он ведет меня куда-то.

– К кладу?

– Не знаю. Но к какой-то цели.

– Ладно! Веди. Может, и у тебя в роду Сусанины были. Туннели, пробитые неизвестно кем и неизвестно зачем в незапамятные времена, действительно напоминали лабиринт. Сомов уверенно шел вперед. За час он ни разу не наткнулся на тупиковый коридор, а ведь таких тупиков тут было более чем достаточно.

– Это еще что за чертовщина? – прошептал Филатов. Стены коридора озаряло слабое голубое свечение.

– Возможно, биологическая флуоресценция. Светящиеся микроорганизмы, – сказал Сомов, кинув взгляд на диагност-карандаш, который в числе прочего мог определить наличие радиоактивности. Радиации здесь не было.

– Насколько я знаю, так далеко никто не заходил, – вздохнул Филатов. – Смотри, даже косточек нет.

– Будут, – хмыкнул Сомов. – Наши.

– Типун тебе на язык! Кто ж такие вещи во время мероприятий говорит?

Филатов суеверно постучал костяшками пальцев три раза о стену.

Он был прав. Дурные слова в такой ситуации имеют стремление реализоваться. Неприятности ждали друзей, до них было всего несколько десятков метров.

Миновав крутой подъем, друзья вышли к очередной развилке, от которой в разные стороны расходились три туннеля. Сомов, не раздумывая, повел Филатова налево. Тут Филатов ощутил состояние прогрессирующего дискомфорта. Его ноги отяжелели, тело ломило, голова шла кругом. Будто какие-то невидимые комья облепили все его тело. Филатов хотел поднять руку и предупредить Сомова, но силу него на это уже не хватило, и он без чувств рухнул на абсолютно гладкий мраморный пол.

Сомов тоже почувствовал себя неважно, но у него хватило сил подбежать к упавшему другу, когда он услышал шум за спиной. Госпитальер наклонился над Филатовым, пощупал пульс на сонной артерии шеи и понял, что его друг абсолютно обессилен, так, как будто из него выкачали всю биоэнергию.

Что за черт, подумал он и тут же прикрыл глаза от накатившего головокружения. Как это ни странно, но именно закрытые глаза позволили Сомову лучше «разглядеть» темных существ, величиной с воробья, заполнивших все пространство тоннеля.