Последний император

Среди них стоит упомянуть "маленького Чжугэ Ляна" — Лю Фэнчи. Меня с ним познакомил старый фэнтяньский милитарист Сюй Ланьчжоу, который находился в подчинении у Чжан Сюня. По словам Сюй Ланьчжоу, Лю Фэнчи был современным Чжугэ Ляном. "Иметь такого человека для дела реставрации — это девяносто процентов успеха", — говорил он. Лю Фэнчи тогда было около сорока лет. При первой нашей встрече он сначала расхваливал свои способности, а потом перешел прямо к делу, попросив антикварные изделия, каллиграфические надписи, картины и несколько пар золотых часов для установления контактов с людьми, стоящими у власти.

— Свитки и парные надписи, написанные вашей рукой, не годятся для этих людей. — Я впервые слышал такие слова из чьих-либо уст, и, хотя мне стало несколько не по себе, я был восхищен его откровенностью. Если он осмеливается говорить то, о чем другие говорить боятся, значит, его словам можно верить. И я щедро раздавал имеющиеся у меня ценности. В дальнейшем он просто говорил, что ему нужно. Например, однажды он запросил для Чжоу Цзохуа, одного из подчиненных Чжан Цзолиня, драгоценности общей стоимостью в 10 тысяч юаней. Чтобы привлечь на свою сторону фэнтяньских генералов Жун Чжэня, Ма Чжаньшаня и Чжан Цзосяна, он потребовал подарить каждому из них по десять жемчужин; чтобы заручиться поддержкой человека по фамилии My, он попросил у меня жемчужину с шапки императора. Письма с такими требованиями приходили почти каждую неделю.

В них часто встречались такие фразы: "За настоящий талант надо платить много денег. В большом деле не стоит мелочиться"; "Следует дарить изящные тушечницы, тонкий фарфор, то есть то, что может иметь далеко не каждый".

Если верить тому, что он докладывал, то почти все офицеры фэнтяньской клики, начиная от командира бригады и выше (и даже некоторые командиры полка), а также главари тайного общества "Хунцянхуэй", под контролем которых находилось 400 тысяч человек, главари бандитских шаек в горах и лесах, получили от меня жемчужины, древний фарфор, бриллианты, были восхищены моею щедростью и только ждали моего приказа, чтобы начать действовать. И хотя Лю Фэнчи выманил у меня бесчисленное количество драгоценностей, я не видел никаких признаков действия. С течением времени активные возражения Чэнь Баошэня возымели действие, я заколебался и денег стал давать меньше. Тогда "маленький Чжугэ Лян" в личных беседах и в письмах начал прибегать к следующим аргументам: "Я уже истратил такую-то сумму, сюда не входят стоимость дороги и расходы на приемы. Положение критическое, все решается именно сейчас. Во что бы то ни стало высылайте 20 тысяч юаней".

В дальнейшем я понял, что здесь что-то не то, и перестал посылать деньги. Но вскоре я опять получил от него письмо: "Если Ваше величество не изучит тщательно реальное положение вещей, вряд ли можно будет одержать победу. Если не действовать решительно и не надеяться на победу, стоит ли думать о реставрации?.. Из истории известно, что император, устанавливающий свое господство, не может быть таким равнодушным…"

Не помню, как я с ним расстался, но только он приходил как-то ко мне и со слезами на глазах жаловался на свою бедность и просил у меня 10 юаней. Я слышал потом, что он занялся аферами в Северо-Восточном Китае и был расстрелян Вань Фулинем, сторонником фэнтяньской клики.

Я могу привести целый список людей, подобных Лю Фэнчи. Так, например, Би Ханьчжан и ему подобные действовали примерно теми же методами, выманивая у меня деньги и драгоценности. Расставался я с ними по-разному: одни уходили не прощаясь, других не пускал ко мне "государственный советник" Ху, третьих я сам не велел пускать. Среди них был мелкий политикан аньфуской группы Фэй Юйкай, по прозвищу Толстяк Фэй. Он как-то мне докладывал, что установил связь с японцем Кавамато Оса, который убил Чжан Цзолиня, подговорил охрану Чжан Сюэляна, готов к действиям, чтобы реставрировать вооруженным путем монархию, и приглашает меня занять трон. Об этом узнал Чэнь Баошэнь и, естественно, стал предостерегать меня. И даже мой тесть Жун Юань был против того, чтобы я с ним встречался. Однако Толстяк Фэй покинул мою резиденцию не так, как все. Получив запрет появляться в моей резиденции, он пришел в ярость и закричал не пускавшему его Жун Юаню:

— Я потратил столько сил, а вы теперь не хотите со мной знаться! Хорошо же, я дойду до правительства республики и обвиню императора в подрывной деятельности против республики!

Жун Юань рассмеялся ему в лицо:

— Я советую тебе, брось это дело. Ведь все, что ты писал, по-прежнему хранится у императора!

Толстяку Фэю не оставалось ничего другого, как ретироваться.

Последние из этих людей исчезли в канун событий 18 сентября, то есть чуть позже признания северными милитаристами гоминьдановского правительства. Я перестал питать иллюзии в отношении их, и мои надежды были теперь связаны с другими.

Ограбление Дунлинских гробниц