Последний император

Такое заявление, конечно, должно было отрезвить меня. Но на этот раз японцы позаботились о моем авторитете. Во-первых, это был не открытый протест; во-вторых, они больше не выставляли никаких требований после того, как я послал к ним человека с гарантиями и извинениями. А самое главное — они устроили массу всяких торжеств, которые могли удовлетворить мое честолюбие, и я снова погрузился в сладкие мечты.

Мне было особенно приятно, когда производились "императорские визиты" и "императорский объезд владений". По распоряжению Квантунской армии я должен был один-два раза в год выезжать из столицы, чтобы совершить так называемый "объезд императорских владений". В Синьцзине (новой столице, как теперь назывался Чанчунь) я четыре раза в год участвовал в установленных церемониях: один раз в церемонии, проводимой у памятника Чжунлин ("преданных душ"), в честь японских солдат и офицеров, которые погибли в агрессивной войне; второй раз — в церемонии, проводившейся в храме Цзяньго в честь погибших солдат и офицеров марионеточной маньчжоугоской армии; третий раз — когда в штабе Квантунской армии отмечался день рождения японского императора. Праздник этот назывался "Тяньчан". И наконец, четвертый раз — во время годового собрания в Ассоциации содействия. Чтобы представить себе эти торжественные церемонии, опишу одну из них — участие в годовом собрании Ассоциации содействия. Сначала расскажу о выездах, то есть о так называемой процедуре "порядка следования машин во время выезда Сына Неба". Она происходила следующим образом: возглавляла процессию полицейская машина для особых целей, на некотором расстоянии от нее шла открытая машина красного цвета с маленьким флажком, в которой сидел главный инспектор полиции. Только потом следовала моя машина яркокрасного цвета в сопровождении двух мотоциклистов с каждой стороны. Замыкало процессию множество машин, сопровождавших меня, и лиц моей личной охраны. Это был так называемый "малый императорский выезд".

Накануне моего выезда из дворца жандармерия и чанчуньская полиция сначала под этим предлогом производила аресты "подозрительных элементов и бродяг", мешающих императорскому осмотру. Уже по одному этому признаку население узнавало, что я собираюсь выезжать из дворца. На второй день вдоль дороги располагались полиция и войска. Они стояли спиной к процессии с двух сторон улицы и следили, чтобы люди не ходили по улице, не выходили из домов и магазинов, не смотрели в окна. Дорогу перед зданием Ассоциации содействия и его двор посыпали желтым лессом. Перед моим выездом из дворца радиостанция на китайском и японском языках передавала по всему городу: "Его императорское величество выезжает из дворца". В это время служащие Ассоциации содействия покидали свои места и выходили на улицу. Премьер-министр со всеми чиновниками первого ранга выстраивались у выхода для встречи императора. Когда я проезжал, все сгибались в низком поклоне. Оркестр играл "государственный гимн". Я входил в зал, немного отдыхал, затем принимал министров. Рядом со мной с двух сторон стояли министр внутренних дел, военный атташе, начальник охраны, церемониймейстер и другие. Потом еще добавился личный секретарь императора Ёсиока. Столы и стулья, скатерти и все остальное привозилось заранее из дворца, на всем стоял особый императорский герб в виде орхидеи. Премьер-министр со всеми чиновниками высокого ранга по очереди отдавали мне честь и отходили. После этой процедуры под громкую музыку я выходил из зала для отдыха, входил в актовый зал и проходил прямо на сцену. В это время все присутствующие в зале склонялись в низком поклоне. Командующий Квантунской армией, стоя в углу сцены, кланялся мне; в ответ я кивал. Поднявшись на сцену, я делал поклон в сторону зала, и только тогда все выпрямлялись. Затем я читал преподнесенный министром внутренних дел "указ". При этом все находящиеся в зале должны были стоять опустив голову, не поднимая глаз. Зачитав указ, я выходил из зала, сопровождаемый музыкой и низкими поклонами, затем возвращался в комнату отдыха, а в это время чиновники по особым поручениям выстраивались у выхода, готовясь провожать императора. Когда я уезжал, громкоговорители на улицах на двух языках передавали: "Его императорское величество возвращается во дворец". После моего возвращения радиостанция передавала еще раз: "Его императорское величество благополучно прибыл во дворец".

Говорили, что это делается так же, как в японском императорском доме.