Последний император Китая. Пу И

Учитывая тяжелое болезненное состояние Гуансюя Цыси повелела подыскать специальную кормилицу для сына великого князя Чуня – грудного младенца Пу И. Уже это означало, что он должен унаследовать трон Гуансюя. Придворные сановники неоднократно просили ее официально объявить имя наследника трона, но Цыси отказывалась, так как считала это нарушением установившихся древних обычаев, по которым имя наследника объявлялось только в том случае, если царствующий император находился в «критическом состоянии».

И вот настало то самое «критическое состояние» царствующего императора. Тогда заняв свое место на императорском троне, Цыси обратилась к членам Верховного императорского совета с такими словами:

«Много лет тому назад по моему велению дочь Жун Лу была отдана в жены великому князю Чуню. Я решила назначить наследником престола Пу И – старшего сына от их брака, выражая этим признание преданности Жун Лу и его больших заслуг перед маньчжурской династией, особенно во времена восстания бунтовщиков-ихэюаней. Он спас маньчжурский трон, предложив прекратить штурм иностранных посольств».

Однако не все члены Верховного императорского совета были согласны с мнением Цыси. Князь Цин и генерал Юань Шикай предлагали в наследники трона Пу Луня – сына князя Цзай Чжи, который, в свою очередь, доводился старшим сыном императора Даогуана, но это предложение вызвало раздражение и гнев вдовствующей императрицы. «Ты думаешь, я стара и выжила из ума, обратилась она к Юань Шикаю. – Так знай же, что я еще в здравом уме, и никто не остановит меня в своем намерении. В такой критический момент для государства молодой наследник может стать источником борьбы за власть, но не забывай, что я еще смогу помочь князю-регенту Чуню в решении государственных дел». Цыси предложила Верховному императорскому совету немедленно обнародовать от имени умирающего императора Гуансюя два указа: первый – о назначении великого князя Чуня князем-регентом; второй – о возведении его малолетнего сына Пу И (Пу И родился 7 февраля 1906 года) на престол, что было сразу же исполнено.

Эра правления Пу И получила по китайским традициям наименование «Сюань-тун » (всеобщее единение), сам Пу И именовался Айсин Цзюэло ( либо Айсин Гиро – это маньчжурское произношение – «айсин » значит «золотой», а Цзюэло или Гиро – означал род [10]) Пу И.

Затем Цыси повелела немедленно привести во дворец двухлетнего Пу И.

Как было встречено известие о назначении Пу И императором в семье князя Чуня можно судить по следующему описанию самого Пу И в его книге «Первая половина моей жизни»:

«Вечером 20-го числа девятого месяца по лунному календарю в тридцать четвертый год правления императора Гуансюя (13 ноября 1908 года) резиденция великого князя Чуня была охвачена паникой. Моя бабушка, не дослушав высочайший указ, который привез с собой новый регент, упала без чувств. Евнухи и служанки бросились наливать настойку имбиря, кто-то побежал за доктором. Из угла доносился плач ребенка, вокруг которого суетились взрослые, пытаясь его успокоить. Князь-регент совсем сбился с ног. То он велел пришедшим вместе с ним членам Государственного совета и евнухам одеть ребенка, забыв, что бабушка лежит без сознания; то его звали к бабушке, и тогда он забывал, что его ждут сановники, которым велено отвести наследника престола во дворец. Тем временем бабушка, наконец, очнулась, и ее проводили во внутренние покои, где будущий император по-прежнему „противился указу“. Он кричал благим матом, отбиваясь от евнухов, которые с усмешкой смотрели на членов Государственного совета, ожидая дальнейших указаний, а те в свою очередь, не зная, как поступить, ждали князя-регента, чтобы с ним посоветоваться, но князь-регент был способен только кивать головой» [11].

Князь Чунь доставил своего сына во дворец. Цыси после принятия порции опиума, что она делала постоянно в последнее время, настолько ослабла, что удалилась в свои покои. Мальчугана встретила Лун Юй, жена умирающего императора, которая обещала хорошо к нему относиться и отвела его в покои Цыси. Вот как вспоминал свою первую встречу с Цыси сам Пу И: «Внезапно я оказался среди множества незнакомых людей. Передо мной находился темный полог, из-за которого выглядывало ужасно уродливое лицо – это была Цыси. Говорят, что, увидев ее, я стал опять реветь. Цыси приказала поднести мне засахаренные фрукты на палочке, но я бросил их на пол и стал громко кричать, что хочу к няне. Цыси была недовольна. „Какой непослушный ребенок, – сказала она. – Возьмите его, пусть пойдет поиграет!“ [12]

Перепуганного множеством незнакомых лиц, новой обстановкой, отчаянно ревущего двухлетнего малыша отец-регент, охватив руками, силком усадил на огромный холодный трон и удерживал, пока происходил церемониал принесения присяги и поклонения новому властителю, увещевая ребенка словами, которые позже истолкованы были как дурное и вещее предзнаменование: «Не плачь, сынок, не плачь, скоро все это кончится!».

Но мальчик был слишком мал, чтобы хоть что-то понимать.