Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

В 12 1/2 ч[аса] мы всем семейством собрались в Китайской галерее, когда Беби была готова, то мы пошли в большую комнату к ней, откуда начался выход через все залы в Церковь. Весь дворец был битком набит (почетный караул 14 роты Преображенского полка был выстроен на площадке большой лестницы, а другой караул Кирасирского полка в Малом [Тронном] зале рядом с Белой залой)…

По окончанию церемонии мы вернулись обратно. Я пил чай у Мама [императрица Мария Федоровна], потом в 6 ч[асов вечера] Ники и я катались на байдарках…

В 7 ч[асов вечера] был банкет в Белом зале. Я сидел между Алике и Анастасией [великая княгиня Анастасия Михайловна]. По окончанию этого вернулись восвояси. Вскоре мы все собрались у Мама. В 10 3/4 ч[аса вечера] Петя и Беби простившись поехали на Б[алтийскую] станцию, я за ними. На станции было много народу (весь путь до нее был иллюминирован электричеством). Было очень грустно прощаться с Беби. Затем я вернулся домой. Пошел прощаться с Ники и Алике. Затем с Нана [прозвище няни Ольги Александровны, англичанки миссис Элизабет Франклин], которая пока здесь остается (она бедная была такая грустная). Наконец простился с Мама и в 12 1/4 ч[аса ночи] поехал на станцию».

Молодые же, приехав в столицу, отправились во дворец принца Ольденбургского. Но первую брачную ночь теперь уже великой княгине суждено было провести в одиночестве. Муж оставил молодую жену в спальне и отправился в какой-то клуб, к своим старым приятелям. Ольга вдоволь наплакалась, а потом… уснула. А что еще ей оставалось делать?

На склоне лет она вспоминала: «Мы прожили с ним под одной крышей почти пятнадцать лет, но так и не стали мужем и женой».

Вот ведь как случается в жизни: у этой женщины была молодость, огромное богатство, очень высокое положение в обществе, ее окружали могущественные родственники. Но не доставало главного – обычного человеческого счастья. Она оказалась связанной узами брака с человеком, в общем-то, неплохим, очень добрым, но каким-то нескладным. На досуге он писал милые сентиментальные повести о природе, лесной тишине… Но счастья своей юной жене дать не мог, Ольга оставалась для него лишь носительницей императорской фамилии. А ее сердце, хоть и жаждало любви, все еще было свободно. Как-то она подумала: если рассказать кузену Петру о том, как она тоскует о любви и нежности, он ведь сочтет ее просто сумасшедшей. Усмехнулась горько, и не стала ему ничего рассказывать…

Первую зиму после свадьбы великая княгиня Ольга Александровна провела в огромном особняке мужа на Дворцовой набережной. Позже она так вспоминала это время: «До чего же мне было неприятно находиться там! Между мужем и его родителями за столом то и дело возникали споры. Родители обвиняли Принца Петра в том, что он проматывает свое состояние за карточным столом. Он оправдывался, говоря, что ничему другому его не научили. Язык моей свекрови походил на жало скорпиона. А о вспыльчивости свекра страшно даже вспоминать. Всякий раз, как появлялась такая возможность, я выходила из-за стола, но не всегда мне это удавалось сделать. Иногда Петр мчался к себе в клуб, даже не кончив обедать. Такого рода сцены наблюдали многие, включая прислугу, так что обыватели Санкт-Петербурга, должно быть, хорошо представляли себе “счастливую семейную жизнь”, какой жила семья принца Ольденбургского».

Год спустя великая княгиня с радостью покинула постылое «семейное гнездо». Брат приобрел для нее большой особняк на Сергиевской улице, ставший первым собственным жилищем Ольги. Она безмерно радовалась уготованной ей роли хозяйки, и обставила личные комнаты так, как ей хотелось – просто, если не сказать, строго. Был здесь свой уголок и у миссис Франклин, обожаемой с детских лет гувернантки, и просторная студия, где Ольга любила заниматься живописью.

Ей так хотелось уединения! Но оно было редкостным благом, ведь сестра императора должна принимать представителей зарубежных царствующих домов, приезжающих с визитом в Россию, давать аудиенции их посланникам… Мертвящая официальная обстановка таких мероприятий была настоящим мучением. Радовало Ольгу Александровну лишь то, что они длились недолго.

Иногда ее вызывала к себе во дворец мать – составить компанию. Это случалось, прежде всего, тогда, когда вдовствующая императрица хотела посмотреть какую-нибудь пьесу в театре или пойти на званый вечер. Она тут же посылала младшей дочери записку – не идти же одной? Выбора в такой ситуации у великой княгини не было. Как и отец, она с равнодушием относилась к театру, но мать посещать его любила, потому что внимание всех зрителей было обращено именно на нее. Поэтому отказать ей Ольга никак не могла.

Когда они появлялись в царской ложе, все присутствовавшие в зале вставали со своих мест и почтительно кланялись августейшим зрительницам. Марии Федоровне это доставляло огромное удовольствие.