Последний император

Позднее авторы некоторых записок и очерков писали, что я заплакал, испугавшись гонгов и барабанов, что отец принес мне игрушечного тигренка и только тогда я перестал плакать. На самом же деле церемония происходила в момент "государственного траура", поэтому на музыкальных инструментах, хотя они и были установлены, не играли. А эпизода с игрушкой вообще не было. Но то, что сановники из-за двух фраз были взволнованы и испуганы, — истинная правда. В некоторых книгах писали, что не прошло и трех лет, как Цинская династия и в самом деле "кончилась", а кто хотел домой, действительно отправился домой. Как видно, сказанные тогда слова оказались пророческими, и сановники давно это предчувствовали.

На самом деле их предчувствие исходило не от случайно оброненных слов. Полистав некоторые исторические записи того времени, можно понять, откуда возникли подобные пессимистические настроения. Достаточно посмотреть на основные события, происшедшие за год до моего вступления на престол, которые описаны в истории Цинской династии "Краткое изложение цинского зерцала".

"Тридцать третий год правления Гуансюя, осень, седьмой месяц. Революционная партия подняла восстание в Гуанчжоу и Циньчжоу, овладела городом Янчэн. Сюань потерпел поражение.

Зима, одиннадцатый месяц. Сунь Вэнь и Хуан Син [24] совместно атаковали Чжэньнаньгуань в провинции Гуанси [ныне Лунаньгуань] и захватили его. Сюань потерпел поражение и отступил.

Объявлено: учащимся запрещается заниматься политикой и устраивать собрания.

Тридцать четвертый год правления Гуансюя, весна, первый месяц. В провинции Гуандун задержан японский пароход, перевозивший контрабандное оружие и боеприпасы. После досмотра отпущен.

Третий месяц. Сунь Вэнь и Хуан Син атаковали Хэкоу в провинции Юньнань и овладели им. Сюань отступил.

Зима, десятый месяц. Офицер артиллерийского гарнизона в Аньцине Сюн Чэн-цзи поднял восстание. Сюань погиб".

Эта книга была написана в годы республики и основывалась главным образом на исторических материалах из цинских архивов. В архивных материалах того периода я часто встречал такие слова, как "потерпели поражение", "отступили", и чем больше их было, тем нагляднее это свидетельствовало о приближении бури. Вот в этом-то и крылась истинная причина страха и нервозности сановников. Все это происходило при правлении Гуансюя, а в годы Сюаньтуна положение стало еще более напряженным. На горизонте вновь появился Юань Шикай; это только усилило тревогу тех, кто считал, что вообще все неудачи и невзгоды, имевшие место в истории, следует приписать правлению императора Сюаньтуна.

Как я взошел, ничего не понимая, на престол, так через три года, ничего не понимая, я и отрекся от него. Один эпизод этих дней особенно врезался мне в память. В одном из боковых залов дворцовой палаты Янсиньдянь, на кане [25], возле южного окна, сидела вдовствующая императрица Лун Юй и вытирала платком глаза. Перед ней на полу, на красной подушке, стоял на коленях толстый старикашка и обливался слезами. Я сидел справа от императрицы. Мне было скучно и непонятно, почему эти двое взрослых плачут. Кроме нас троих, в зале никого не было. Толстый старикашка громко шмыгал носом и говорил о чем-то совершенно мне непонятном. Лишь потом я узнал, что на коленях стоял Юань Шикай. Это был первый и единственный раз, когда я видел Юань Шикая, и последний раз, когда Юань Шикай встретился с вдовствующей императрицей. Если все, что мне рассказывали, достоверно, то именно в тот раз Юань Шикай выдвинул перед императрицей идею о моем отречении. С тех пор он, ссылаясь на инцидент около ворот Дунхуамэнь [26], больше во дворце не появлялся.

После Учанского восстания (10 октября 1911 года) волнения охватили все районы страны. Маньчжурские командиры показали свою неспособность руководить бэйянской армией. Князю-регенту пришлось согласиться с рекомендацией великого князя И Куана и других — вернуть Юань Шикая. Последний, зная себе цену, получал полную информацию от своего закадычного друга — заместителя члена Государственного совета Сюй Шичана, был осведомлен о действиях в Пекине и несколько раз отказывался от предложения Пекина, пока не был назначен председателем Государственного совета и главнокомандующим, обладавшим всей полнотой военной власти. Только теперь он принял указ императора к исполнению и приказал бэйянской армии атаковать республиканцев. Взяв обратно город Ханьян, он приостановил продвижение своих войск и отправился в Пекин на аудиенцию к вдовствующей императрице Лун Юй и князю-регенту.

Это был уже совсем не тот Юань Шикай, что раньше. Он не только обладал военной властью, но, что было значительно труднее, достиг положения, при котором к нему стали проявлять интерес иностранцы, да и в революционной партии Гоминьдан у него появились друзья. После взятия Ханьяна бэйянской армией английский посланник Джордан по поручению своего правительства заявил, что Англия "испытывает истинные симпатии" к Юань Шикаю [27].