Последний император

Когда хозяин внезапно умер, Ло Чжэньюй решил воспользоваться невежеством хозяйки и, притворившись, что опечален смертью сановника, отказался от вознаграждения за целый год, чтобы таким путем выразить свое соболезнование. Он только попросил разрешения оставить себе на память о покойном несколько старых книг, картин и каллиграфических надписей. Хозяйка, тронутая его благородством, предложила самому выбрать в библиотеке покойного мужа любые книги и картины. Таким образом, этот потомственный книжник смог отобрать "на память" несколько корзин книг, среди которых находилось свыше сотни текстов Танской династии и более пятисот картин и свитков с каллиграфическими надписями династий Тан, Сун, Юань и Мин. Нагрузившись "подарками", он вернулся домой. Вскоре его маленькая книжная лавка превратилась в солидный антикварный магазин. Торговля расширялась, росла его известность как крупного специалиста по антикварным предметам. Постепенно именно это и помогло ему установить связь с японцами. В те годы, когда Ло Чжэньюй жил в Японии, благодаря книготорговцам он завязал дружбу со многими известными японцами; многие из них, считая Ло Чжэньюя авторитетом в области древних китайских памятников культуры, часто просили его определить достоверность и оценить картины и каллиграфические надписи. Ло Чжэньюй наделал себе множество печатей с надписями: "Определено Ло Чжэньюем", "Оценено Ло Чжэньюем". За один отпечаток такой печати японские антиквары платили ему три японские иены. В конце концов Ло Чжэньюй дошел до того, что стал вырезать поддельные печати знаменитых людей древности и ставить их на безымянные картины; рядом с такими печатями он ставил свою печать и продавал картины по высокой цене. Когда его просили оценить редкие бронзовые сосуды, он часто, ссылаясь на занятость, задерживал их у себя, стремясь снять с них как можно больше отпечатков, а затем продать их. Говорят, что все проданные им книги Сунской эпохи оказались искусной подделкой. Некоторые считали, что хотя человек он и не совсем порядочный, но все же талантливый и эрудированный. По-моему, в этом можно было усомниться. Однажды, уже во время Маньчжоу-Го, он принес мне показать несколько вещей из ханьского нефрита. Я не был большим специалистом по нефриту, однако имел кое-какие коллекции. Так называемый ханьский нефрит — всего лишь название и вовсе не должен обязательно относиться к эпохе Хань. Разглядев то, что принес Ло Чжэньюй, я невольно разочаровался в его "таланте и эрудиции", ибо все это оказалось чистой подделкой.

Ло Чжэньюй не часто ходил во дворец. Вместо него "на службу" являлся его родственник Ван Говэй, который всегда ему рассказывал, что произошло во дворце в его отсутствие. Ван Говэй во всем слушался Ло Чжэньюя — главным образом потому, что всегда чувствовал себя чем-то ему обязанным.

Ло Чжэньюй знал это и помыкал им как хотел. Лишь позднее я узнал, что известность Ло Чжэньюя во многом была связана с его особыми родственными отношениями с Ван Говэем. Когда Ван Говэй начал учиться, он был очень бедным человеком, и Ло Чжэньюй оказывал ему большую помощь, полностью оплачивая его расходы во время учебы в Японии. В знак глубокой признательности свои первые несколько произведений Ван Говэй издал под именем Ло Чжэньюя. Изданный впоследствии в Японии нашумевший трактат о древних гадательных надписях эпохи Инь фактически явился плагиатом большой исследовательской работы Ван Говэя. Семьи Ло и Ван позднее породнились. Казалось, положение изменится, но не тут-то было. Ло Чжэньюй по-прежнему оставался строг и требователен, поэтому Ван Говэй во всем слушался его. Когда я приехал в Тяньцзинь, уже после того как Ван Говэй стал профессором китайского языка в университете Цинхуа, не знаю из-за чего, но вдруг Ло Чжэньюй стал требовать у Ван Говэя уплаты долгов, неоднократно угрожая ему. Доведенный до отчаяния Ван Говэй, который и так жил в нищете, не вынес унижений и 2 июня 1927 года покончил с собой, утопившись в озере Куньминху в парке летнего дворца Ихэюань.

После смерти Ван Говэя в общественных кругах прошли слухи, что он погиб за династию Цин, сохранив ей верность до самой смерти.

В действительности все это сочинил Ло Чжэньюй, а я невольно стал его соучастником. Дело было так. Ло Чжэньюй тайно прислал мне в Тяньцзинь "предсмертное послание" Ван Говэя. Преданность и верность Ван Говэя глубоко взволновали меня. Я посоветовался с наставниками и издал указ, в котором жаловал Ван Говэю посмертный титул "верный", послав вместе с Пу Синем, который должен был принять участие в обряде похоронных жертвоприношений, подарки и две тысячи юаней. Ло Чжэньюй устроил поминки по Ван Говэю, пригласив на них многих китайских и японских ученых. Ло Чжэньюй говорил, что никогда не было такого честного и преданного человека, как Ван Говэй. Во время обряда жертвоприношений он уверял, что скоро встретится с Ван Говэем у "девяти источников". Однако, как оказалось, предсмертное послание было фальшивым, и его автором явился сам Ло Чжэньюй.