Последний инженер

— Без крови не обойдется. Ты же сам сказал, кто-то рано или поздно захочет отобрать такую власть. А что будет, если какой-нибудь город не согласится? Что будет, если дипломатия даст осечку? Война, Ольгерд, будет точно такая же война.

— Ты не понимаешь… — хотел было продолжить спор новый мэр, но в этот момент Джек-Джек встал.

— Когда-нибудь ты станешь сидеть не на столе, Ольгерд, а в этом кресле. И люди уже не будут вспоминать, что оно принадлежало твоему отцу. Они будут помнить только тебя и твои поступки.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Я скоро уеду на поиски этого Храма. Что бы там ни случилось, чем бы все ни кончилось, я вернусь к тебе. Может быть, через год, может быть, через десять лет. Но когда я вновь тебя увижу… если ты станешь таким же дерьмом, каким был твой отец… я отправлю тебя к нему. Ты усек?

Ольгерд отвел глаза. Он смотрел куда-то в янтарную жидкость на дне стакана, который крепко держал между ладоней.

— Я спросил, ты усек? — повторил Джек-Джек.

— Да, — тихо отозвался Ольгерд, кивнув.

— Ты хороший парень. Не дай этому случиться.

Джек-Джек допил виски и поставил стакан на стол.

— И еще одно, — сказал андроид.

Ольгерд посмотрел на него.

— Моя лошадка, Бэтси. Распорядись, чтобы за ней хорошо ухаживали.

Если бы ему позволяла конструкция его ног, Кузнечик встал бы на колени. Если бы у него были слезные железы, он бы зарыдал. Выпустив из ладоней горсть яичной скорлупы, он сделал единственное, что мог. Кузнечик завыл. Завыл истошно, надрывно, вложив в этот звук всю ту боль, которую сейчас испытывал. И этот звук эхом пронесся по станции сквозь горячий влажный воздух, который оседал конденсатом на лицевой пластине Питера, скатывался каплями вниз и падал на пол, заваленный скорлупой.

Инкубаторная была пуста.

Когда последние отзвуки его отчаянного крика стихли, с Кузнечиком остались лишь его тяжелое дыхание и ритмичное биение сердца. Но это было не все. Кузнечик ощутил чужое присутствие. За его спиной со стороны выхода сенсоры зафиксировали… ее…

— Ты знала? — спросил он Мышку.

— Да.

— Они просто убили их всех. Не только патриархов, но и их потомство.

— Детей. Да… — Мышка не находила в себе сил сказать что-то еще.

— Даже не дали им родиться. Разбили яйца и сожрали содержимое.

— Пойми же, они просто животные. Они не осознают, что…

Кузнечик встал в полный рост и одним движением распрямился. Его искусственные глаза вспыхнули красным. Мышка замолчала. Она хорошо знала Питера, но даже ее порой приводил в трепет его внешний вид.

— Но чем ты лучше? — Он пошел в ее сторону, и под его ногами послышался хруст скорлупы.

— Я не знаю, Питер, я просто не знаю. — Мышка спрятала лицо в ладони, а затем вновь взглянула на него.

Яростное свечение исчезло с лица, Питер потерял свою устрашающую осанку.

— И чем я лучше? — произнес он, наклонившись почти к самому ее лицу.

— Мы не такие… мы не животные, мы можем думать, мы осознаем… — Мышка провела ладонью по его шее.

— Осознаем. Мы можем лишь осознавать, что мы тоже убийцы… Уже поздно что-то с этим делать. Мы оба отнимали жизни.

Мышка какое-то время смотрела на него молча, а затем произнесла твердо:

— Давай уйдем отсюда.

Питер лишь кивнул в ответ, и они направились прочь. В молчании пересекли несколько больших коридоров и поднялись на одном из лифтов. В конце этого короткого путешествия они оказались на крыше модуля.

— Посмотри. — Мышка указала на ущелье, раскинувшееся перед ними.

Это было поистине диковинное зрелище. Меж отвесных скал, там, куда не проникали солнечные лучи и где по всем законам природы должна была царить тьма, раскинулось царство света. Миллионы оттенков флуоресцентного свечения переливались в невиданном танце красок. Таинственный грибной лес был полон жизни. Кузнечик видел, как его обитатели двигаются между крон. Словно бы вытянутые вверх фигуры рабочих двигались медленно, статно, а их собратья-воины, наоборот, — спешили, торопились, неслись, почти прижимаясь к земле. Одни занимались своим делом — собиранием плодов, уходом за лесом, вторые своим — охотой. Но никто больше не проливал крови собратьев. Своим необычным зрением Кузнечик видел все, даже то, как между собой играют дети воинов и рабочих.

Быть может, часть мыслей сейчас в его голову вложила Мышка, но Кузнечик и сам понял, что она хотела ему сказать.

— Они свободны, — произнесла она.

— От кого?

— От патриархов. Быть может, был и другой способ освободить себя от них, но тогда они его не знали.

— А что насчет… — Кузнечик запнулся, ему было сложно говорить об этом, — моего отца? Они свободны и от него?

— Ты же сам знаешь, что да. Доктор Берг никогда не будет злоупотреблять властью. Ты знаешь своего папу. Когда придет время, он передаст им управление роботами. Когда мои братья смогут все понять.

— А что насчет тебя самой? Свободны ли они от тебя?

Мышка умолкла и снова устремила свой взгляд на ущелье.