Последний из Двадцати (СИ)

На мордах проигранцев отразилась сразу же смесь ликования, тихого ужаса и удивления. Чародей взял в руки их вещь! Сам! В глубине поросячьих глазок, на пару с надеждой, тут же заплясал озорный огонёк. Один из Двадцати-то мямлей оказался, рохлей! Хотел фокус показать, да теперь он ему боком выйдет! Руну казалось, что он буквально видит те картины, что так ярко рисует им воображение не жалея красок. Душа, да чародея, да не последнего, а из Шпиля — не каждый придорожный бес похвастать сможет! Они уже как будто готовы были делить участь чародея, что шкуру неубитого медведя.

Щенячий восторг, обуявший нечисть, казалось, можно было резать ножом. Но если уж кто и чует подвох, так это проигранец. С каждым мгновением, они всё больше и больше проникались тем, что на лице чародея поселилась отнюдь не глупая, а самодовольная улыбка. Ужас же, что уже должен был поселиться в душе чародея, не появлялся вовсе. Одного только взгляда Руну хватило, чтобы проигранцев пробрала мелкая дрожь от макушки и до самых мохнатых костей. Будто разом растеряв весь былой задор, рогатый бес зябко поежился.

Их взгляды бегали по чародею. Мимолётный восторг испарился, словно серная вонь, оставив заместо себя тихий, крадущийся ужас. Руну казалось, что он видит, как их сомнения разрастаются, а сами они приходят к жуткой для них догадке. Быть может, они никогда и не играли с старым Мяхаром, но точно про него слышали. Уж не он ли явился к ним собственной персоной?

— Мне нужна информация. Сыграем?

Их обоих будто в гузно ужалило. Бесы переглянулись друг с дружкой. Чародей-разбойник рассказывал юному Руну, что они мало того, что готовы играть на что угодно, так ещё и с кем угодно. С пьяным селюком, чародеем, да хоть с самими бледными — ложились бы карты на стол! Страх, поселившийся на их мордочках вдруг сменился обидой — задетая гордость будто вопрошала каждого из них прямо в мохнатое ухо: если уж проигранец. да от игры откажется — какой же он тогда бес придорожный? Лужа он тогда помойная, а не…

Подбоченились, переглянулись. Горбатый шепнул что-то на ухо собрату, тот лишь хитро подмигнул. Ска же, не сразу переварившая, какую глупость только что совершил её господин, вдруг уронила ему свою руку на плечо. Ещё мгновение, понял Рун, и она потащит его силой.

— Господин, при всём уважении, должна сказать, что это неразумно. Ваши шансы…

— Заткнись, — беззлобно, но настойчиво, не снимая улыбки с лица велел ей юный чародей. Механическая кукла замолкла, но осталась недовольна. Он стряхнул её руку с плеча — небрежно и легко. Умей Ска обижаться, подумалось Руну, уже давно бы обиделась…

— Сыграем! Господа! — рогатый заплясал, прихлопывая в ладоши, словно чересчур впечатлительный ребёнок. Горбатый смолчал, ухмыльнулся. Правил объяснять не стал. Коли уж он примется рассказывать, что в таких играх на кон кидают, да ещё и Несущему Волю…

— Знания злата крепче, да ровность не та, — хрипло проговорил он, рукой придержав радость собрата. — Что господе знать желаемо, авось мы хоть каплю, да знаемо?

Правила. Руну казалось, что он стоит посреди игрового поля, а со всех сторон на него смотрят они. Многомудрые, проверенные не годами — веками, крепкие и непоколебимые. Мало того на свете, чего не знает проигранец, говаривал старый Мяхар.

— Неисполнимого не даём, — притворно развёл руками рогатый, изобразив на своём подобии лица подобие же разочарования.

Парень закусил губу. Один вопрос — одна игра. Рисковать шеей больше одного раза было смерти подобно: Рун не знал, позволял ли даже Мяхар себе подобную вольность. Один вопрос из целого списка, что уже успели свалиться ему на плечи. Призраки учителей велели ему остудить пыл и быть осторожней в словах. Спросит — знают ли они, что случилось в Шпиле и придётся играть на подобную безделицу. А потом скажут, что, мол, знаем, а ничего другого вопрос сам по себе и не предполагал.

— Не тяни за хвост, господа! — поторопил его горбатый, поглядывая на свою колоду в руках чародея. Рун осторожно сел на траву, скинул наземь мешающийся, желающий зацепиться за каждый куст плащ. Воздух заполнился ароматом свежескошенной травы, с ближайшего леса доносилось жизнерадостное пение птиц. Погода расщедрилась на солнце. Будет обидно, подумалось чародею, пропадать зазря в такой хороший день…

— Карту. От Шпиля, и до самых границ стен…

— Это можно! — поспешил его перебить Горбатый. Рун не позволил себя отвлечь, продолжил говорить.

— Карта саморисующаяся. Чтобы на ней отмечались все передвижения тех, кто напал на Шпиль.

Ему показалось, что рогатый икнул, едва заслышал. Просили с них всякое, но такое…