Последний из йомсвикингов (СИ)

   - Отец!!! - отчаянный крик Снорри эхом отразился от склона ближнего кургана. Парень со слезами обнял ноги в знакомых праздничных башмаках. Ошибиться он не мог - каждый род викингов расшивает обувь из бычьей кожи своим особым узором. Это повелось испокон веков, и продлиться еще долго, пока не переведутся люди, чтящие древние дедовские обычаи. В такие башмаки обувают каждого принимаемого в род, их надевают в дни больших праздников, в них и провожают воинов моря в последнее плавание. Кто-то из корабельщиков вскарабкался на дерева, готовясь перерезать веревку, когда подойдут остальные, чтобы поддержать тело, а Сноррри все не мог оторваться от отца. Наконец, мрачный и осунувшийся Гуннар тронул подростка за плечо:

   - Дай нам забрать его, сын Хельгера. Негоже оставлять доблестного воина птицам.

   - Прости, я не подумал,- тот последний раз хлюпнул носом и тщательно стер слезы с щек.- А остальные? Их вы нашли?

   - Моего отца и Эскиля уже несут на драккар, а Бьерна так нигде и нет. Но, может, ему удалось спастись, и мы узнаем подробно, как все случилось.

   Корабельщики взялись за сооруженные на скорую руку из копий и снятых плащей носилки и тронулись в обратный путь. Но до берега еще оставалось порядочно, когда со стороны Уппсалы показались несущиеся во весь опор всадники.

   - Троллиные отродья,- сквозь зубы выругался Гуннар и повернулся к старшему из воинов, отдавая команду,- побежали, может, успеем отплыть.

   И викинги сорвались на "волчий бег", тот самый которым передвигаются воины моря на суше, когда речь идет о жизни и смерти. Но им не хватило совсем немного, какой-нибудь сотни шагов. Чувствуя за спиной неистовый, все приближающийся топот копыт, корабельщики не растерялись. Задний, чуть приотставший десяток слаженно развернулся и метнул копья в передовых, почти догнавших их всадников. Точнее, в их коней. Снорри, оглянувшись через плечо, увидел, что на неширокой тропе между холмами бьется хрипящий и лязгающий железом клубок лошадиных и человеческих тел, а дальние, чуть приотставшие конники сдерживают скакунов, собираясь вокруг одного воина в богатом доспехе. Их было всего десятка три или чуть больше, но и этого было достаточно, чтобы помешать отплытию.

   Люди Гуннара, наконец, достигли берега и, передав тела на драккар, начали торопливо готовиться к бою. Всадники же медленно приблизились к кораблю - довольно крутой каменистый склон не давал возможности им быстро атаковать, да и не горели желанием воины Инге лезть на беспощадные копья отчаянных мореходов.

   - Кто вы такие, и как осмелились нарушить приказ нашего конунга? - один из всадников соскочил с коня и приблизился на полсотню шагов к линии щитов, что торопливо выстраивалась на берегу. - Или не знаете, что он под страхом смерти запретил хоронить тех, кто выступил против него и Христа?

   - Муж женовидный! - побледневший от ярости Гуннар поправил кольчугу и с лязгом вытащил меч.- Сидя он храбр - украшенье скамьи, а в битве беспомощен. И все его воины таковы - способны бить только в спину и прячутся, как только придется сойтись лицом к лицу. Иди скажи, что наследник Ньердсхольма стоит здесь и жаждет переведаться острой сталью с тем, кто не трус!

   Он хотел разозлить нападавших, заставить потерять голову и броситься на дерзкого, тогда бы появилась надежда отбиться и уйти. Но хитрость не удалась - всадник только зло рассмеялся в ответ:

   - И не надейся легко умереть, дерзкий мальчишка! Сейчас подойдут наши пешцы и ты запоешь совсем по другому!

   Действительно, со стороны города уже слышался слитный топот множества ног, но чем ближе подходили люди, тем сильнее вытягивались лица у конунговых приближенных. Ибо следом за двумя сотнями воинов Инге шла втрое большая толпа. И отнюдь не на прогулку собрались жители Уппсалы - руки их крепко сжимали мечи и топоры. А во главе подошедших уппсальцев мореходы с радостным изумлением разглядели однорукого скальда.

   Конунг вскинул руку, желая говорить, но его опередил Арнир:

   - Инге, сын Стенкиля, большая сила ни к чему тому, кто не умеет ей пользоваться! Эти люди не совершили ничего противного законам божеским и человеческим. И заслуживают уйти с миром.

   - Старик,- голос нового правителя клокотал от едва сдерживаемой ярости,- эти люди, враги Господа нашего Иисуса Христа, нанесли оскорбление лично мне, плюнув на мой приказ. Такое смывается только кровью.

   - Боги сами разберутся, кому из них надлежит какое место занять, конунг! А ты, проливший кровь родича, уже никогда не вернешь себе удачу! Вороны Одина,- скальд проводил глазами двух огромных черных птиц, мелькнувших в небе,- шепнули мне, что не кончится добром для тебя вся эта затея : прервется твой род и дети твои умрут на чужбине.

   - Рассказывай другим свои сказки,- суеверный Инге хоть и храбрился для вида, но был заметно подавлен словами однорукого и торопливо осенил себя крестным знамением,- Господь наш убережет меня от подобного!