Последний из Могикан

Лодка беглецов прошла вдоль одного берега, преследователям пришлось плыть вдоль другого. Разведчик и его товарищи воспользовались этим преимуществом и под прикрытием кустов удвоили свои усилия, и без того поразительные. Обе лодки обошли последний, самый низкий пункт острова, словно два рысака, несущиеся во всю прыть; беглецы были впереди.

— Ты не зря выбрал именно эту лодку, — сказал разведчик.— Дьяволы снова кладут всю свою силу в весла, и нам приходится отстаивать свои скальпы при помощи кусков оструганного дерева вместо ружей, окутанных дымом, и верного взгляда. Ну, все вместе, друзья!

— Они готовятся стрелять, — сказал Хейворд, — а так как мы на одной линии с ними, то выстрел попадет непременно.

— Так ложитесь на дно лодки, — возразил разведчик, — вы и полковник — тогда будет меньше мишень.

Хейворд ответил улыбаясь:

— Дурной был бы пример, если бы старшие по чину прибегали к уверткам, когда воины находятся под огнем!

— Господи! Господи! Вот оно, мужество белого человека! — вскрикнул разведчик. — Неужели вы думаете, что сагамор,.или Ункас, или даже я, человек без примеси какой-либо чужой крови, стали бы раздумывать, следует ли прибегнуть к уловке, когда нельзя бороться открыто?

— Все, что вы говорите, совершенно верно, мой друг, — ответил Хейворд, — но наши обычаи не позволяют поступать так, как вы желаете.

Залп из ружей гуронов прервал этот разговор. Когда пули засвистели вокруг них, Дункан увидел, что Ункас повернулся и посмотрел на него и Мунро. Несмотря на близость неприятеля и грозившую ему лично опасность, на лице молодого воина не было заметно никакого волнения; оно выражало только удивление, что находятся люди, желающие подвергать себя бесполезному риску. Чингачгук, вероятно, был более знаком с понятием белых людей, потому что ни разу не взглянул в их сторону и не отрывал глаз от предмета, к которому направлял лодку. Пуля вскоре вышибла из рук вождя легкое гладкое весло; пролетев по воздуху, оно упало в воду далеко от лодки. Ункас вычертил в воде дугу лопастью своего весла; лодка вильнула вбок, и Чингачгук поймал свое весло, высоко поднял его в воздух, испустил боевой клич могикан и снова принялся за свое важное дело.

Из лодок позади раздались громкие восклицания: «Великий Змей!», «Длинный Карабин!», «Быстроногий Олень!» Казалось, эти возгласы придали еще более рвения- преследователям. Разведчик схватил олепебой в руку и, подняв его над головой, с триумфом потрясал им в воздухе. Дикари отвечали на оскорбление страшными воплями, и сейчас же раздался новый залп. Пули ударяли вокруг маленького судна, и одна из них даже пробила его кору. Ни малейшего волнения не было заметно у могикан в эту критическую минуту; их застывшие лица не выражали ни надежды, ни тревоги. Но разведчик снова обернулся и сказал Хейворду со своим беззвучным смехом:

— Плуты любят слышать звуки своих ружей, но между мингами не найти глаза, который мог бы верно прицелиться в пляшущую лодку! Вы видите, дьяволы сняли с весел одного из людей, чтобы заряжать ружья, а по самому скромному расчету мы проходим три фута в то время, как они делают два.

Дункан обрадовался, что их лодка значительно опередила дикарей. Гуроны снова выстрелили, и одна из пуль попала в лопасть весла Соколиного Глаза, не причинив никакого вреда.

— Хорошо, — сказал разведчик, с любопытством разглядывая легкую выемку, — это не оцарапало бы и кожи ребенка. Ну, майор, если вы попробуете справиться с этим куском оструганного дерева, я заставлю оленебой принять участие в разговоре.

Хейворд схватил весло и принялся за дело с рвением, заменявшим искусство, а Соколиный Глаз стал осматривать кремни ружья, потом быстро прицелился и выстрелил. Находившийся на носу передней лодки гурон встал, собираясь стрелять, но упал навзничь, и ружье выпало у него из рук в воду. Однако через мгновение он снова вскочил на ноги с дикими, безумными жестами. В ту же минуту его товарищи опустили весла, лодки скучились и остановились. Чингачгук и Ункас воспользовались этим, чтобы поставить лодку по ветру, а Дункан продолжал работать веслом с неутомимой энергией. Отец и сын обменялись спокойными вопросительными взглядами, чтобы узнать, не пострадал ли кто-нибудь из них от выстрелов; оба отлично знали, что ни один не позволил бы себе крикнуть или сказать хоть слово, если бы что-нибудь случилось с ним. Несколько крупных капель крови стекало с плеча сагамора. Когда он заметил, что глаза Ункаса остановились на этих каплях, он зачерпнул воды ладонью и смыл пятно, указав таким способом на незначительность раны.

— Тише, тише гребите, майор, — сказал разведчик; к этому времени он снова зарядил ружье. — Мы ушли слишком далеко для того, чтобы ружье могло показать все свои качества, а вы видите, минги держат совет. Пусть они подойдут на расстояние выстрела — на мой глаз можно положиться в данном случае, — и я заставлю плутов плыть за нами на протяжении всего Горикана, причем обещаю, что, в худшем случае, их пули только поцарапают нам кожу, мой же оленебой из трех жизней возьмет две.