Последний из могикан, или Повествование о 1757 годе

Убив первого противника, Ункас с яростью голодного льва обратился к новой жертве. Пятый гурон, не принимавший участия в первой схватке, постоял мгновение и, увидев, что все кругом него ожесточенно дерутся, решил довершить прерванное дело мести. С громким криком он бросился к беззащитной Коре и издали кинул в нее острый топор. Томагавк задел только плечо молодой девушки, разрезал ивовые прутья, которыми Кора была привязана к дереву, и освободил ее. Ей удалось ускользнуть из рук дикаря; забыв о собственной опасности, она кинулась к Алисе; поспешно, дрожащими пальцами старалась она разорвать прутья, которые держали ее сестру в плену. Такая великодушная преданность тронула бы всякого, но в груди гурона не было и признака сострадания. Он схватил Кору за ее густые распустившиеся волосы, оторвал девушку от Алисы и жестоким рывком швырнул на колени. Дикарь намотал на свою руку черные пряди кудрей Коры и, протянув руку, со злобным хохотом поднял их. Лезвие его ножа скользнуло вокруг ее прелестной головки. Однако ему пришлось расплатиться за это свирепое удовольствие, он потерял удобный случай выполнить задуманное злодеяние. Его увидел зоркий Ункас. Молодой могиканин точно взвился в воздух; он пулей упал на грудь врага, откинул его на далекое расстояние от девушки и свалил на землю. Усилие заставило и самого Ункаса упасть рядом со своим врагом. Оба противника сразу вскочили на ноги, засверкали ножи, и тот и другой обливались кровью. Но скоро поединок окончился. Томагавк Хейворда и приклад Соколиного Глаза опустились на череп гурона в ту самую минуту, когда острый нож Ункаса вонзился в его сердце.

Бой окончился, только между Хитрой Лисицей и Великим Змеем еще происходила борьба. Оба воина доказали, что они достойны своих красноречивых прозвищ. Перед поединком они несколько времени стояли молча и неподвижно, потом каждый из них пустил в противника свой томагавк, и каждый ловко уклонился от вражеского удара; наконец они внезапно бросились друг на друга и в тесных объятиях упали на землю, извиваясь, точно змеи. Когда победители избавились от своих врагов, только туча пыли и листьев видна была на том месте, где боролись Великий Змей и Хитрая Лисица. Туча эта двигалась от центра маленькой площадки и, будто от дыхания вихря, неслась к одному из ее краев. Хейворд, Соколиный Глаз и Ункас сразу кинулись к облаку пыли. Но напрасно Ункас старался пронизать взглядом этот густой покров, чтобы поразить ножом давнишнего врага своего отца; грозное ружье Соколиного Глаза тщетно целилось, бесплодно силился Дункан схватить гурона своими мускулистыми руками. Покрытые пылью и кровью, противники продолжали душить друг друга в ужасных объятиях, извиваясь так, как будто это было одно тело. Похожая на скелет фигура старого могиканина и темное тело гурона так быстро мелькали, что друзья Чингачгука не могли выбрать подходящего момента, чтобы нанести удар врагу. На мгновение мелькали огненные глаза Магуа, как фантастический взгляд василиска. Лисица, казалось, читал на лицах врагов предсказание исхода этой борьбы; однако, раньше чем рука кого-нибудь из его противников успевала опуститься на его голову, вместо нее появлялось хмурое лицо Чингачгука. От центра площадки на вершине холма двое врагов скатились к самому ее краю. Вдруг могиканин нашел возможность нанести гурону сильный удар ножом; руки Магуа внезапно ослабели, и он, по-видимому мертвый, упал на спину. Одним прыжком Чингачгук поднялся на ноги, и под сводами леса пронесся его торжествующий клич.

— Молодцы, делавары! Победа за могиканином! — крикнул Соколиный Глаз, снова подняв приклад своего смертоносного ружья. — Мой последний удар не отнимет у победителя чести победы и не лишит его законных прав на скальп побежденного.

Но в то самое мгновение, когда приклад засвистел, разрезая воздух, хитрый гурон ускользнул, перекинулся через край площадки, покатился по крутому склону, потом вскочил среди зарослей низких кустов и через секунду скрылся. Делавары считали его мертвым; увидев же свою ошибку, они вскрикнули от удивления и с громкими воплями кинулись за ним, точно собаки вслед за оленем. Но пронзительное восклицание Соколиного Глаза остановило их и заставило вернуться обратно на вершину холма.

— Это похоже на него, — сказал разведчик. — Лживый обманщик, низкий хитрец! Честный делавар, побежденный в равной борьбе, остался бы на земле, его убили бы ударом по голове, но эти хитрые макуасы цепляются за жизнь с остервенением дикой кошки. Бросьте его, пусть бежит — ведь у него нет ни ружья, ни лука, и его французские товарищи далеко. Он, как гремучая змея без ядовитых клыков, уже безвреден. Смотри, Ункас, — на делаварском наречии прибавил охотник, — твой отец уже снимает скальпы. Недурно осмотреть всех бездельников, лежащих на земле, не то, пожалуй, кто-нибудь из них вскочит и скроется в лесу с громким криком и карканьем сойки.

Сказав это, честный, но неумолимый разведчик обошел всех убитых гуронов, вонзая в грудь каждого свой длинный нож с таким спокойствием, словно перед ним лежали жестяные каркасы.