Последний из могикан, или Повествование о 1757 годе

— Все понятно! — с восторгом крикнул Соколиный Глаз. — Плуты потратили, по крайней мере, несколько часов, чтобы устроить такую штуку, которая заставила бы потерять их след. Мне случалось видеть, как они теряли целые дни на подобные штуки и с таким же результатом. Вот три пары мокасин и две пары маленьких ног. Удивительно, как человеческое существо может ходить на таких маленьких ногах! Дай-ка мне кожаный ремень, Ункас, чтобы смерить длину этой ноги… Господи боже мой! Не больше ноги ребенка, а ведь девушки высоки и статны…

— Нежные ноги моих дочерей не созданы для таких мучений, — сказал Мунро, смотря с отцовской любовью на легкие отпечатки ног. — Боюсь, мы найдем их едва живыми…

— Этого нечего бояться, — возразил разведчик, покачивая головой, — походка твердая и прямая, хотя и довольно мелкая. Взгляните: пятка еле дотрагивалась до земли. А вот тут темноволосая перепрыгнула с корня на корень. Нет-нет, насколько я вижу, ни одна из них не обессилела! Вот у певца начали болеть ноги, он устал; это ясно видно по его следам. Видите, вот тут он поскользнулся; здесь шел, широко расставив ноги, и споткнулся; а тут опять шел словно на лыжах. Да-да, человек, который постоянно работает глоткой, не может хорошо владеть своими ногами.

Благодаря всем этим неоспоримым доказательствам опытный житель лесов дошел до истины почти с такой уверенностью и точностью, словно сам был свидетелем этих событий. Путники, ободренные этими заверениями и удовлетворенные такими ясными и в то же время простыми доводами, присели, чтобы наскоро поесть, и затем отправились дальше.

Разведчик бросил взгляд на солнце, которое уже садилось, и пошел вперед с быстротой, заставившей Хейворда и Мунро напрячь все силы.

Теперь их дорога шла лощиной, о которой уже говорилось раньше. Преследователи двигались уверенно, так как тут гуроны даже не пробовали скрывать свои следы. Однако менее чем через час Соколиный Глаз значительно сбавил шаг; он то и дело поглядывал то в одну, то в другую сторону, как будто чувствовал приближающуюся опасность. Наконец он остановился, поджидая остальных.

— Я чувствую, что гуроны где-то поблизости, — сказал он. — Там видно небо сквозь верхушки деревьев, и мы подходим слишком близко к их лагерю… Сагамор, иди справа, со стороны горы, Ункас пойдет налево, вдоль ручья, а я попробую идти по следу. Если случится что-нибудь, знаком послужит карканье ворона. Три раза. Я видел одну из этих птиц, летавшую как раз над сухим дубом, — вот еще один признак, что мы подходим к лагерю.

Индейцы, ничего не ответив, отправились каждый в свою сторону, а Соколиный Глаз с полковником и молодым офицером пошли осторожно вперед. Хейворд вскоре пошел рядом с проводником; он горел желанием поскорее взглянуть на врагов, которых он так давно и упорно преследовал. Разведчик велел ему пробираться к опушке леса и дожидаться там его прихода, так как он хотел исследовать некоторые подозрительные признаки в окрестностях. Дункан повиновался и вскоре очутился на таком месте, откуда перед ним открылось совершенно новое для него зрелище.

Деревья были срублены на пространстве многих акров, и мягкий летний вечерний свет падал на расчищенную поляну. В недалеком расстоянии от места, где стоял Дункан, поток образовал маленькое озеро, покрывавшее почти всю низменность от горы до горы. Вода вытекала из этого обширного бассейна водопадом так правильно и тихо, что каскад казался скорее произведением рук человека, чем созданием природы. Около сотни построек из глины стояло на краю озера и даже в воде его, как будто озеро вышло из своих обычных берегов. Их круглые кровли, хорошо защищавшие от дурной погоды, показывали, что на устройство этих хижин было положено много труда и стараний — больше, чем обычно тратят туземцы на постройку своих временных жилищ в период охоты или войны. Короче говоря, вся деревня — или город, как бы ни называлось это поселение, — имела опрятный вид и, казалось, была выстроена по определенному плану, что не соответствует, по мнению белых людей, обычаям индейцев. Но поселение выглядело необитаемым. По крайней мере, так думал Дункан в продолжение нескольких минут; наконец ему показалось, что он видит много человеческих фигур, приближающихся к нему на четвереньках; они тащили какое-то тяжелое и, как почудилось Дункану, страшное орудие. В ту же минуту несколько темных голов выглянуло из хижин, и поляна внезапно ожила, наполнилась существами, которые, однако, проскальзывали от одного прикрытия к другому так быстро, что невозможно было разглядеть ни их действий, ни их самих. Хейворд, встревоженный этими подозрительными и необъяснимыми действиями, только что хотел дать условный сигнал — закаркать вороном, — как вдруг шорох листьев вблизи заставил его оглянуться в другую сторону.