Последний из нас

Ох, какое блаженство лежать в ванной, прикрыв глаза! Тёплая приятная вода ласкает тело. Все поры на коже отчищается, питается водой. Вокруг тишина, ванная комната залита нежными оранжевым светом, глаза закрываются сами собой, думать не хочется, возникает одно желание отдаться сну. Леонид с трудом боролся с этим, но два часа сна на всю ночь, ослабили организм. Ведь, после того, как наш герой вышел из кабинета Камиллы, он направился прямиком к ней домой. Подложив её записку, в которой Заболодский приносил свои извинения за пропущенную встречу, он сразу же пригласил девушку на прогулку в парк. Уже поздно ночью, вернувшись, домой, Леонид передал всю зашифрованную информацию, которую нашёл в кабинете Камиллы, по закрытому каналу, прямиком Боковину. Да, на квартире шпиона была рация, спрятана она была под полом, и использовалась редко, лишь в экстренных ситуациях. Длины распространения сигнала хватало лишь на полпути до конторы, потому преодолевать информации приходилось расстояние до радистов, а от них до Боковина. Теперь шпион ждал ответа, который, скорее всего, получит по почте. Леонид переваривал полученную вчера информацию, но мысли потекли не в, то русло. Размышления зациклились на Камилле. Заболодский привык называть собственные чувства своими именами, но до последнего пытался оправдать симпатию к этой девушке. «Да, это любовь. Я не указал командованию имени того человека у которого получил информацию о ГПД. Ведь, тогда может поступить приказ о ликвидации опасного учёного. Нет. Я не могу подвергать Камиллу такой опасности. А если мне придется убить её? Нет. Как же эти чувства не вовремя. Почему меня тянет к ней? Я столько лет жил в тылу, и уже позабыл все искренние чувства. Я видел много красивых девушек, и работать приходилось с симпатичными ассистентками, но Камилла, почему сейчас? Как я сумел влюбиться? Вот — вот операция вступит в завершительную стадию, группа приедет, я должен буду хладнокровно мыслить, ничего не должно отвлекать от общего дела. И ещё эта встреча, которую я на сегодня назначил Камилле. Зачем? Вряд ли удастся раскрутить её, как информатора, а всё необходимое я уже узнал. Не надо поддерживать отношений с этой бестией, мы с ней на разных сторонах в этой войне, она мой потенциальный противник. Вероятная цель для ликвидации, я должен буду холоднокровно выполнить приказ, и не думать о личном. И тем не менее, я хочу находиться рядом с ней, смотреть на её лицо, в её глаза».

Покинуть тёплую воду было не так легко, но пришлось. Накинув халат, Леонид приготовил себе кофе, вышел на балкон, сел на пластиковый стул. Утренний город представлял собой оживлённую артерию. Людской поток представлял собою Броуновское движение. В основном все были пешими, изредка через толпу пробивались кибитки, чаще высились всадники. До Леонида доносился неразборчивый гул, тысяч человеческих голосов, потому он поставил пластинку, завёл старенький патефон, и вернулся на стул. Тонкая мелодия теперь окутала сознание шпиона.

— Красиво жить не запретишь! — сказал он сам себе, вытянув ноги на перила балкона.

«Может ли быть у нас с Камиллой будущее? Нет. Она за Красных я за Республику, и даже её любовь не может быть сильнее моего патриотизма. Именно на любви к Родине я выживал, и находился здесь. Да, я люблю её, надо и это признать, зачем оправдываться перед самим собой? Возможно, и она симпатизирует мне, но мы по разные стороны, если только она не перейдёт к Республике, ради меня. Но она не такой человек, что бы легко продать свою Родину, я бы ради неё этого не сделал».

Допив кофе, Леонид не спеша оделся, выходя из квартиры, он надел шляпу и прихватил плащ. На почте шпион нашёл своё письмо. На вид оно не представляло никакой угрозы или намёка, простое письмо отца к сыну, генерал — полковника Терентия Павловича Боковина диверсанту Леониду Заболодскому. Но только шпион знал, как расшифровать невинное письмо. Вернувшись домой, он достал пару книг из обширной библиотеки, и сел на диван с письмом. Расшифровка заняла не более пятнадцати минут, но зато теперь смысл чудовищно изменился.