Последний из рода Грифичей (СИ)

— Помню, — и он грустно вздохнул.

— Да и я помню, как она на тебя смотрела, так, может, стоит тебе на ней жениться, я думаю, Бернард не против будет и с удовольствием будет нянчить внуков. Да и я, если надо будет, помогу, — и я подмигнул парню.

— Я подумаю и поговорю с отцом на этот счет, — парень ушел в свои мысли.

На следующий день в обед встретился с торговцами в Ратуше.

Обоим слегка за тридцать, одеты хорошо, но неброско.

Готье был постарше, со шрамом на щеке, с чёрными волосами, чем-то ворона напоминал и был хмур, а Рул казался его полной противоположностью, этакий крупный весельчак со светлыми волосами. А главное, я не видел в них людской гнильцы. Наверное, это и сыграло то, что я все-таки решился выдать им по поручению и заодно деньги.

Рул отправился в графство к Карлу на закупку дерева, я ему выдал тридцать серебряных, он как раз там вел свои дела и имел знакомства.

А вот для поездки Готье пришлось раскошелиться и потрясти мошной. Хотя я даже чуть не отказался от мысли о покупке лошадей, уж очень цены на них кусались.

Боевой конь мог обойтись от пятидесяти до восьмидесяти серебряных, а вот тягловая или хорошая ездовая от десяти до двадцати, что тоже немало, но скрепя сердце я выдал ему двести сорок серебряных, надеюсь, сможет сторговать хоть лошадей двадцать.

Торговцы написали мне что-то вроде расписок, а сами затребовали документ, что действуют от моего имени, дабы, если что, у них не возникло проблем.

Финансы таяли, а мне еще замок надо обустроить и коров не мешало купить, да и овец хотелось бы.

С покупкой хороших коней возникли некоторые трудности, в ближайших селениях и городках продавались только старые клячи, которые ни на что не годились. Но выяснилось, что хороших коней можно взять в графстве Валериан, однако туда четыре дня пути. Так что Готье отправился туда, в сопровождение я выделил ему четырех солдат, надеюсь, все будет хорошо, и он справится.

Эх, где бы еще взять денег, ведь казну Вольдемара я так и не нашел, и даже не представлял, где она могла быть скрыта.

Шли дни, замок начинал преображаться. Первый этаж был полностью подготовлен к проживанию. На стенах первого этажа были повешены сохранившиеся гобелены, каминный зал был полностью готов к принятию гостей, фруктовый сад тоже преображался.

В очередной раз проезжая по городским улочкам города, услышал крик горожан. Люди бегали и суетились, а я не мог понять, что происходит.

Проехав немного, я учуял запах дыма, а после и увидел горящий дом, люди кричали, что в нем дети. Это был тот самый дом, в котором жили беспризорники.

А я и забыл об этом, вот чертов дурак.

Не раздумывая, я спрыгнул с коня и сбросил с себя меч, укрыв лицо рукавом, бросился в дом. Дым разъедал глаза, а жар был неимоверный, казалось, что у меня горят волосы.

Я попытался призвать свою силу и разозлиться, но, к сожалению, ничего не вышло. Пробирался я почти на ощупь, вокруг из-за дыма ничего не было видно, а с каждым мгновением становилось трудно дышать.

И тут я сквозь звуки ревущего пламени услышал детский плач.

Забежал в одну из комнат, на полу лежал скулящий мальчик лет семи и девочка возрастом чуть помладше. Мальчик плакал, девочка уже не подавала признаков жизни. Взяв обоих под руки, я начал искать выход. Обратного пути у меня не было, там вовсю полыхало пламя, и оно приближалось. Каким-то чудом в дыму я смог найти окно, прикрытое ставнями, пара мощных ударов — и я их выбил. А после и сиганул на улицу, крепко сжимая малышей в своих руках.

Приземление вышло неудачное, я почувствовал резкую боль в ноге, но, хромая, смог отбежать от горящего дома к толпе людей и передал в протянутые ко мне руки детей.

Мальчик был без сознания, но вроде живой. А вот девочка не дышала, и я начал делать искусственное дыхание, через некоторое время у нее появился пульс, и она начала кашлять. Тело девчушки было покрыто ожогами. Приглядевшись, я узнал в ней ту саму девочку Берту, которая пыталась украсть у меня монеты.

А после и мальчишка пришел в себя. Расспросив его, стало ясно, что в доме никого больше не было. Люди не переставали бегать с ведрами и заливать рядом стоящие постройки.

Берта же дышала, но не приходила в себя, да и ожоги эти чертовы.

Лекаря, надо лекаря, билось у меня в голове.

— Лекаря сюда, живо лекаря, — вырвался из меня крик.

— У нас в городе нет лекаря, — раздалось из толпы.

Вот, черт. Ну как же так. Берта была у меня на руках, и я вглядывался в ее обожженное лицо.

— Сука! — вырвалось у меня.

Это я виноват, что забыл о них и даже не вспомнил, а я ведь сразу мог помочь им, и не было бы никакого пожара, и она не умирала бы у меня на руках.

— Вот же хрень, — а мысли в голове продолжали метаться.

И тут я вспомнил об Изабелле, странной лекарке, которой понадобились сердца мучеников. Точно, точно.

— Коня, мне коня, — взревел я раненым зверем.

Мне помогли взобраться в седло и аккуратно подали Берту в руки. И, пришпорив коня, я понеся прочь из города.

За городом пришлось перейти с галопа на рысь, чтобы не загнать лошадь. А Берту я укутал в свой плащ.