Последний из страстных вампиров

Его губы касались моих, когда он говорил. Я ужасно хотела поцеловать его, попробовать его, слиться с ним, от этого мое тело трясло. Но боли от его признания было слишком много, слишком много для меня, чтобы жить с ней. Я не могла сделать этого.

– Ты мне нужна, Портия.

Горячие слезы просочились из моих глаз, когда я зажмурила их, отвернула голову в сторону, чтобы избежать мучительного соблазна его рта. О, да, он нуждался во мне. Он нуждался во мне как в пище. Он нуждался во мне, чтобы помочь справиться с его самым большим желанием – спастись. Он нуждался во мне не так, как мужчина нуждается в женщине, но как партнер, который разделяет приключение, связанное обстоятельствами в символическом отношении.

Ты, моя любовь, будешь со мной навсегда. Ты будешь моей, чтобы любить, моей, чтобы разделить радости жизни, моей, чтобы исследовать все возможности, которые лежат перед нами.

Я смотрела на него через заплаканные глаза. Я сильно хотела поверить ему, но боль была слишком глубоко, чтобы быть стертой с несколькими легко сказанными словами.

Ты делаешь меня целым, Портия, разве ты не чувствуешь это? Его глаза были заполнены огнем, но это не была только человеческая страсть, которая горела в нем. Верно, что я любил в прошлом, но я знаю теперь, что я только поджидал свое время, когда ты войдешь в мою жизнь. Ты – моя жизнь, моя любовь. Я не могу существовать без тебя.

У меня вырвались нетипичные слезы от таких красивых слов. Я не должна была изучать лицо Тео, чтобы знать, что он подразумевал – его эмоции окружили меня, сливаясь с моим собственным, пока невозможно стало сказать, какие были его и какие мои.

Его поцелуй сжег больше чем только мои губы; он охватил глубину моей души. Я отдала ему себя, оставляя каждую последнюю частичку себя, но частиц нисколько не уменьшилось. Мое сердце пело, поскольку я пила сладость его рта, заполняющего меня такой радостью, что я серьезно задумалась на мгновение, что я лопну от счастья. Я хотела сказать ему, что я чувствовала, что он значит для меня, как теплое ядро любви превращалось в чувство, которое освещало уголки моей души, но слов не нашлось. Вместо этого я лила в него каждую эмоцию, которой я обладала.

Ты не должна говорить это, Sweetling. Так же, как ты знаешь то, что я чувствую к тебе, так же и я могу прочитать твои эмоции.

Хорошо, потому что это – немного смущает влюбиться так быстро в человека, которого я хотела видеть в тюрьме только несколько дней назад.

Тео хихикнул в моем разуме, поскольку его язык продолжал ленивое исследование моего рта. Судьба, возможно? Нам предназначено быть вместе.

У нас есть время на это? Спросила я, когда его рот переместился на мою шею, горячо целуя линию вниз от моей ключицы. Не пойми меня неправильно, я – только за это, но если кто – то принесет нам еду, и ты сказал, что ты думаешь, что есть человек, с которым мы могли поговорить об убийствах перед слушанием, будет ли у нас время для… эээ…

Диких, необузданных любовных ласк?

Точно.

Он замер на мгновение, его голова поднялась и немного повернулась в сторону, как будто он слушал.

– Будет через мгновение, – сказал он, вздыхая немного, поскольку он поднялся с меня.

Кто – то постучал в дверь. Я спрыгнула с кровати и поправила мою рубашку, надеясь, что не было похоже, что мы собирались делать то, что мы собирались делать.

– Ваша еда, – сказала пожилая женщина, давая Тео поднос с закрытыми тарелками. Он поблагодарил ее, когда она ушла, поставил поднос на столе и снял крышки с тарелок. Аромат жареного мяса и чеснока заполнил комнату.

Он вздохнул снова.

– Ростбиф. Один из моих фаворитов. Я уже по нему скучаю.

– Ты больше не можешь съесть никакой нормальной пищи?

– Я могу, но Кристиан предостерег против этого, пока мне не станет более комфортно с кровожадностью. Очевидно, требуется кое-что сделать, чтобы переварить пищу, и не рекомендуется для нового… ээм… призывника.

Вина резко загудела.

– Я сожалею…

– Не надо, – он прервал, и притянул меня в объятия. Его глаза сияли с теплотой, которая нагрела меня до ногтей на пальцах ног. – Я настаиваю, чтобы ты прекратила чувствовать себя виноватой в этом.

– Хорошо, наименьшее, что я могу сделать позволить тебе питаться на мне, – сказала я, наклоняя мою голову так, чтобы моя шея была представлена ему. – Суп подан!

– Нет, сначала поешь ты. – Он отодвинул и показал рукой на стул перед столом.

– Ты хочешь есть. Мы будем заботиться о тебе, тогда я поем.

– Ты тоже хочешь есть. Сначала ты.

Упрямый взгляд на его лице заставил меня улыбнуться. Я изогнула мои брови, и вызвала мой лучший хитрый взгляд.

– Ах, но я жажду больше чем только ростбиф.

Рискованная вспышка расцвела в его глазах. Он посмотрел вниз на поднос с едой. Я тоже посмотрела. Скука подноса, на котором были две тарелки ростбифа, картофеля, и смешанные вареные овощи. Был также хлеб, и какие-то маленькие шарики, которые я запомнила от предыдущего обеда в пабе, были пудингом Йоркшира. В стороне стояла тарелка с двумя кусочками пирога, обильно глазированного.