Последний из удэге

- А как же вот некоторые у вас в селе говорят, будто нет никакой помощи от рабочих? - лукаво спросил Алеша.

- Кто может так говорить? - взволновался председатель. - Враг или темный человек. Никогда я этому не поверю...

- Вот и я тоже, - весело сказал Алеша. - Бредюком вы как - довольны?

- Бредюком?.. - председатель подумал. - Что ж, горяч он, дюже горяч, а ить любим мы его за геройство: жизни он своей не жалеет...

- А имя, отчество его как?

- Андрей Осипович.

- Очень великолепно! - сказал повеселевший Алеша.

Когда председатель ушел, Алеша некоторое время, насвистывая, наблюдал за инструктором: инструктор перед зеркальцем старательно выделывал прическу.

- Как твоя фамилия? - неожиданно спросил Алеша.

- Что? - Инструктор обернулся. - Бледный, Хрисанф Хрисанфович...

- Ты стихов, случаем, не пишешь?

- Как вы узнали? - засмущался инструктор. - Раньше, действительно, писал, а сейчас нет времени заниматься. Разве когда в партизанскую нашу газету.

- А ну, прочти что-нибудь...

- То есть - как? Сейчас прочесть? Да я, пожалуй, наизусть не помню...

- Прочти, прочти...

- Ну, что вы!

- Читай, читай...

Они стояли друг против друга - Хрисанф Хрисанфович Бледный в тужурке с металлическими пуговицами, с зачесанными назад и напущенными на уши мокрыми светлыми волосами, держа в руке расческу, и Алеша Маленький в грязной нижней рубашке и черных, заправленных в сапоги брюках, упершись в бока руками и скосив головку.

- Ну, вот, например, - конфузясь, сказал инструктор:

Вперед, борцы, за святую свободу,

Вы с доблестной честью ее сберегли,

Вы бич для врагов трудового народа,

Смутились буржуи и короли.

Веет над вами красное знамя,

Антанта вас хочет замучить в петле,

В сердце горит революционное пламя,

Такой энтузиазм не бывал на земле.

Отвсюду ползут смертоносные гады,

Дышит буржуй, как кровавый дракон,

Он защищает дворцы и палаты

Он мнит водрузить монархизма закон.

Вперед же, орлы, борцы за свободу!

Вперед, через горы, тайгу и моря!

За вами идут трудовые народы,

И всюду горит коммунизма заря.

Алеша некоторое время, скосив головку, смотрел одним глазом в пол, как петух на зерно.

- Ну, пойдем завтракать, - сказал он тоненьким голоском.

IV

Вся улица перед зданием школы была запружена народом, белели рубахи мужиков и платки женщин. Некоторые из мужиков, рассчитывая сразу после митинга ехать в поле, сидели на возах или верхами. В толпе немало было и вооруженных, с красными лентами на шапках, партизан, пришедших послушать делегата из города.

За столиком, вынесенным на крыльцо, сидели сельский председатель Кузьма Фомич, Алеша и Бредюк. Инструктор, держась рукой за крылечный столбик, а в другой держа фуражку, натужно крича и встряхивая светлыми волосами, докладывал о съезде:

- ...Беззаветно проливая свою кровь... не щадя сил... мы скажем акулам-интервентам... в очищенных от белогвардейцев районах... воля трудящихся масс... - кричал инструктор.

Край кумачового полотнища колыхался перед столиком. Белые солнечные облачка плыли в ясном небе. Жаворонки, журча, взвивались над холмистыми полями за избами, и далеко-далеко, то исчезая в солнечном сверканье, то появляясь вновь, парил ястреб.

Бредюк, в защитном френче, перетянутом ремнями, с висящим сбоку маузером, сидел рядом с Алешей, важный и неподвижный, как истуканчик. Та же засаленная кепка, с которой Бредюк, похоже, не расставался и во сне, была надвинута на лоб, но сегодня Алеша уже хорошо рассмотрел его глаза, - глаза были пронзительные и желтые.

- ...Идя от победы к победе... сбросили в море врага... пришло время самим ковать свою судьбу... - кричал инструктор.

"Вот именно, что не пришло, а надо еще биться, и много биться за это", - неодобрительно подумал Алеша.

Но вид вооруженного народа, серьезные и внимательные лица женщин, золотистые головы ребятишек, край кумачового флага, полыхавший перед глазами, все больше веселили и радовали Алешу, и он все более задорно и бойко поглядывал вокруг своими ежовыми глазками.

- А теперь, товарищи дорогие, - медленно вставая и снимая шапку, сказал Кузьма Фомич, когда инструктор кончил и отгремели дружные хлопки, - а теперь, товарищи дорогие, дадим слово прибывшему вчерась делегату нашего большевицкого комитету, которые там в белых подпольях и вражеских застенках...

Ему не дали кончить, - бешеные хлопки и крики приветствовали Алешу. И, словно несомый ими, он очутился на краю крыльца перед волнующейся рябью смеющихся загорелых лиц.

- Скажу "ура" большевицкому комитету! - выдохнул Кузьма Фомич и махнул шапкой.

Народ слитно подхватил его крик, - стайки воробьев с шумом взвились из-под крыш и замельтешили над толпой.

- Товарищи! - тоненько начал Алеша Маленький, весело глядя на бессмысленно хлопающего в ладошки, сияющего ребенка на руках у женщины на возу. - Товарищи! Дозвольте с первых слов передать вам, трудящимся крестьянам, красным повстанцам, гордости и силе нашей, братский привет от всех рабочих и от нашего подпольного комитета партии большевиков...

Снова взвилась стайка угомонившихся было воробьев, и снова долго не умолкали крики и рукоплескания толпы.