Последний из удэге

- Да я уж откушал... Действительно, ловко! Сижу я у председателя, прибегает парень - что-то насчет караула. Говорит: приехала дочка скобеевского доктора. "Костенецкого?" - говорю. "Костенецкого". А о Костенецком я слыхал, да и о вас кое-что Хлопушкина мне рассказывала...

- Вы знаете Хлопушкину?! - с радостным изумлением воскликнула Лена и покраснела.

- Немного знаю: это, видите ли, жена моя... Правду сказать, по ее обрисовке не выходило, что вы должны бы к партизанам приехать, да ведь чего на свете не бывает... Но что вы окажетесь той самой барышней, с которой я в поезде ехал, - этого уж я никак не ожидал!.. Ну, будем знакомы наново... Алексей Чуркин, - сказал он, протягивая руку.

- Но вы все-таки инженер или не инженер? - улыбнулась Лена.

- Такой же инженер, как вы, извиняюсь, паровозный машинист, - весело поблескивая глазками, отвечал Чуркин.

- Вот оно что!.. Вы, стало быть, инженером переодеты были? - радуясь своей догадливости, спросил крестьянин.

Это показалось ему настолько смешным, что он бросил ложку и залился хохотом, падая грудью на стол.

- Вот так инженер!.. Хо-хо-хо!.. - заливался он. - Ну, инженер!.. Хо-хо-хо!..

- Тю - на тебя! - сказала жена.

- Как же вы пропуск достали? - наивно спросила Лена.

- Ну, это дело нехитрое: пропуска мы сами делаем... А даму-то помните? - Чуркин подмигнул Лене. - Очень чудная дама. Помните, что с ней стало, когда стрелять начали? - Он тоненько засмеялся. - А офицерик-то!.. Это что за офицерик? - спросил он как бы невзначай.

- Один из знакомых Гиммера, - спокойна сказала Лена.

- Так... - Чуркин постоял в раздумье. - Этот, знаете ли, будет стрелять и вешать...

- О, он будет! - убежденно сказала Лена. - Вам, значит, Хлопушкина рассказывала про меня? - спросила она с грустью. - Если бы она знала, как мне хотелось поговорить с ней тогда, на выборах! Ведь я обо всем догадывалась... Я ее так искала потом - и в адресном столе, и дома - и не могла найти...

- Найти ее сейчас хитро, - согласился Чуркин. - А коли б было не хитро, она бы уж давно в тюрьме сидела... Ну что ж, значит - все прекрасно, сказал он, как бы сделав какой-то внутренний вывод. - Завтра, стало быть, вместе поедем. Здесь, кстати, есть одна скобеевская подвода, - говорят, какой-то мужик возвращается с Кангауза. Я с ним пойду сговорюсь, а вы ложитесь, спите, - подыму я вас раненько. До свидания пока... Прощайте, хозяева!

И, помахав своей плотной, похожей на карасика ручкой, он вышел, оставив Лену удивленной и внутренне растревоженной.

XLVIII

Чуркин, или Алеша Маленький, как его чаще звали (в подпольном комитете был еще Алеша Большой), отыскал избу, в которой, ему сказали, остановился возвращавшийся с Кангауза скобеевский крестьянин. Это была изба зажиточного крестьянина - рубленная глаголем, с резным крыльцом и коньками. Высоко в небе стояла половинка месяца, и изба и улица лежали в серебре.

Перед самым носом Алеши распахнулись тесовые ворота, и хозяин выпустил лошадей в ночное. На передней ехал парнишка в белой рубахе. Жеребенок, подбрыкивая в звеня колокольчиком, боком-боком прошел мимо Алеши, заржал, сзади откликнулась матка. Алеша пропустил лошадей и зашел в просторный, обнесенный строениями двор.

- Скобеевский у вас ночует? - спросил он хозяина, запиравшего ворота.

- У нас...

- Мне бы сговориться с ним.

- Вон он сидит...

Хозяин кивнул в глубину двора.

Рослый, широкой кости черноголовый мужик сидел на краю телеги, свесив ноги, приподняв могучие плечи, освещенные месяцем.

- Здравствуйте, - сказал Алеша.

- Здравствуй... - медленно ответил мужик, сверкнув белками; жесткая, как проволока, черная борода обкладывала лицо мужика.

- В Скобеевку завтра едешь?

- Завтра...

- Двоих с собой можешь захватить?

Мужик каменно смотрел мимо Алеши.

- Я заплачу, - чуть улыбнулся Алеша.

- Чего ж платить... Приходите на рассвете...

- Нам в ревком надо, - сказал Алеша, как бы извиняясь.

Мужик молчал. Дремучая, каменная сила была в этом мужике.

- Ты на Кангаузе был? - полюбопытствовал Алеша.

- Да... Китайского купца отвозил.

- Не боязно было?

- Чего ж мне бояться?..

- А если бы белые захватили?

- Я в самый поселок не въезжал.

- А хунхузы могли купца ограбить, - прикидывался наивным Алеша.

- Что ж... Они б его грабили, а я б стоял возле да смеялся, - диковато усмехнулся мужик.

Некоторое время Алеша с интересом рассматривал облитое месяцем мощное тело мужика.

- Твоя фамилия-то как? - неожиданно спросил Алеша.

Мужик помолчал, потом поднял на Алешу глаза, полные дикой печали.

- Моя фамилия - Казанок... - медленно и спокойно сказал он.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I

В то время, когда Мартемьянов и Сережа сидели в Ольге на телеграфе, провожавший их до перевала крестьянин Иосиф Шпак, по прозвищу Боярин, только подходил к своей деревушке Ивановке. Вопреки его предположениям, понудившим его избрать более длинный обратный путь трактом, туман в этот день захватил только побережье. По сю сторону отрогов вечер наступил холодный, прозрачный: месяц светил так ярко, что звезды едва проступали, трава на болоте казалась покрытой инеем и блестела.