Последний Катон

И некий старец мне предстал пред очи,
Исполненный почтенности такой,
Какой для сына полон облик отчий.

Цвет бороды был исчерна-седой,

И ей волна волос уподоблялась,
Ложась на грудь раздвоенной грядой.

Его лицо так ярко украшалось

Священным светом четырех светил,
Что это блещет солнце — мне казалось.[16]

Капитан выжидающе посмотрел на нас.

— Да, очень красиво, — заметил Фараг.

— Несомненно, очень поэтично, — цинично подтвердила я.

— Неужели вы не видите? — в отчаянии спросил Глаузер-Рёйст.

— Но что вы хотите, чтобы мы увидели? — воскликнула я.

— Старца! Разве вы его не узнаете? — Видя наши удивленные взгляды и полное непонимание, написанное на наших лицах, капитан покорно вздохнул и принялся за объяснения, как терпеливый учитель начальной школы: — Вергилий заставляет Данте почтительно преклониться перед старцем, и тот спрашивает их, кто они. Тогда Вергилий отвечает ему и говорит, что по просьбе Иисуса и Беатриче (умершей возлюбленной Данте) он показывает ему царства загробного мира. — Он перелистнул страницу и снова зачитал:

Весь грешный люд я показал ему;
И души показать ему желаю,
Врученные надзору твоему.

Ты благосклонно встреть его приход:

Он восхотел свободы, столь бесценной,
Как знают все, кто жизнь ей отдает.

Ты это знал, приняв как дар блаженный

Смерть в Утике, где ризу бытия
Совлек, чтоб в грозный день ей стать нетленной.

— Утика! Катон Утический! — закричала я. — Этот старец — Катон Утический!

— Наконец-то! Именно это я хотел, чтобы вы увидели: Катон Утический, давший имя архимандритам братства ставрофилахов, является Хранителем Чистилища в «Божественной комедии» Данте. Вам не кажется, что это значимый факт? Вы знаете, что «Божественная комедия» состоит из трех частей: «Ада», «Чистилища» и «Рая». Каждая из них была опубликована отдельно, хоть вместе они и составляют единое целое. Обратите внимание на параллели между текстом последнего Катона и Дантовыми стихами «Чистилища». — Он полистал страницы вперед и назад и взял с моего стола список с последнего двойного листа кодекса Иясуса. — В стихе 82 Вергилий говорит Катону: «Дай нам войти в твои семь царств», поскольку Данте должен очиститься от семи смертных грехов, по одному на каждый круг или уступ горы Чистилища: гордыни, зависти, гнева, лености, алчности, чревоугодия и сладострастия, — перечислил он. После чего взял список с двойного листа и зачитал: — «Искупление семи тяжких смертных грехов да свершится в семи городах, облаченных ужасной славой в порочном их процветании, сии суть Рим, погрязший в гордыне, Равенна, знаменитая завистью, Иерусалим, известный гневом, Афины, несущие печать лености, Константинополь, где процветает алчность, Александрия, город чревоугодия, и Антиохия, вертеп сладострастия. В каждом из них, как в земном чистилище, да искупят они грехи свои, дабы войти в заповедное место, именуемое нами, ставрофилахами, Рай Земной».

— И наверху горы Дантова Чистилища находится Рай Земной? — уже с интересом спросил Фараг.

— Именно так, — утвердительно кивнул Глаузер-Рёйст, — вторая часть «Божественной комедии» кончается, когда Данте, очистившись от семи смертных грехов, попадает в Рай Земной и оттуда уже может войти в Рай Небесный, которому посвящена третья и последняя часть поэмы. Но мало того, послушайте, что говорит Данте ангел, хранитель дверей Чистилища, когда тот молит его позволить ему войти:

Семь «P»[17]

на лбу моем он начерталКонцом меча и: «Смой, чтобы он сгинул,
Когда войдешь, след этих ран», — сказал.[18]

— Семь «P», по одной за каждый смертный грех! — продолжал капитан. — Понимаете? Данте избавится от них, одной за другой, по мере того, как будет искупать грехи на семи уступах Чистилища, а ставрофилахи отмечают посвященных семью крестами, одним за каждый смертный грех, искупленный в семи городах.

Я не знала, что и думать. Неужели Данте был ставрофилахом? Это звучало несколько абсурдно. Меня не покидало ощущение, что мы плывем по бурному морю и так устали, что не видим горизонта.

— Капитан, как вы можете быть настолько уверенным в своих утверждениях? — спросила я, не в силах помешать сомнениям повлиять на тон моего голоса.