Последний ход за белой королевой

– А зачем ты мелешь кофе сейчас?

– Я люблю запах молотого кофе. Это вносит во вторую проблему особый аромат.

А что!

* * *

– Я хочу тебя поблагодарить за то, что в полиции ты не нарисовала ничего такого, чтобы могло доставить мне неприятности.

– А как еще?! Американка, если ее попросят донести на любовника, потребует разрешение суда на допрос. Немка всё расскажет и на следующий день прибежит в полицию добавить, что забыла. Итальянка так намешает правду с абсолютно несусветным вымыслом, что следователь на следующий день ляжет в больницу для душевнобольных. А француженка всё расскажет, но забудет про самое главное. Так что у тебя за проблема?

– Мне нужно найти русского, который продает картины какого-то латиноамериканского художника.

– И всего-то!

– Ты знаешь его?

– Его зовут Игорь?

– Да. Его фамилия Семицветов.

– Ты решил доконать меня сложными словами на иностранных языках.

– Что ты о нем знаешь?

– Он продавал картины художницы из Латинской Америки. Фамилию не помню, но имя сейчас вспомню. Этна. Как вулкан. Мы сначала думали, что кто-то рисует под латинку. Но потом увидели, что новых картин у него нет. Значит, латинка действительно настоящая. У него было два салона, здесь, в Монреале и где-то в Америке. Последние пять или шесть картин он продал какому-то американцу и закрыл дело.

– Где он сейчас?

– Он купил дом на озере около Сант-Агаты.

Я помнил это озеро:

– Там очень дорогие дома.

– Он хорошо заработал на картинах. Эта Этна очень неплоха. Даже талантлива. Краски у латинов всегда яркие желтые и красные. У нее тоже. Но столько оттенков желтого! А оттенки желтого это очень непросто. А вот теперь…

Она подвела меня к шкафу, открыла его:

– Здесь хранятся мои картины. Я тебе хочу подарить одну картину. Посмотри.

Она вытащила холст, на которой были изображены какие-то странные люди. Их было много, но все они были разные. Объединяло их то, что все они торопились и у всех были лица предприимчивых и озабоченных людей.

– Эту картину я назвала «Фокусники». Понимаешь… Все мы в этой жизни фокусники. Только у одних фокусы получаются, у других нет. Некоторые повторяют один фокус по нескольку раз. Только все фокусы ограничены во времени. У всех есть начало и есть конец. Фокусов без конца не бывает. Возьми эту картину. Хочешь, я тебе ее подпишу «Гойя» или «Рафаэль». Хотя по жанру, – она посмотрела на картину. – Хотя по жанру это, скорее, Дали. Хочешь?

– Пусть будет Дали.

Она взяла кисть и аккуратно подписала картину.

– А это моя любимая картина.

Она вынула рамку, на которой не было холста.

– Но здесь ничего нет.

– Она называется «Время». Мы не можем увидеть время, но оно существует. Мне уже скоро сорок. И все сорок лет время существовало, но я его не замечала. Я могу часами смотреть на эту картину. И вижу тех, кто есть, и тех, кто были. Плохие, хорошие, но были. Сначала у меня портится настроение, но потом чувствую прилив сил. И хочется работать. Ты торопишься?

– Нет.

– Тогда самое время приступить к повторению решения второй проблемы.

* * *

Картину «Фокусники» я повесил у себя в кабинете в Орландо. Как-то один джентльмен, глядя на нее, изрек:

– Это хорошая копия. Она мало чем отличается от подлинника. Где же я видел подлинник? Ну, конечно, в новом музее Дали во Флориде. Я не ошибся?

– Увы. Подлинник находится в Испании, в Фигерасе, – поправил я.

– Ну да, конечно, в Фигерасе! Как я мог ошибиться!

Фокусники. Очень много фокусников!

Я часто думаю: если бы у меня была картина «Время», я бы тоже часами смотрел на нее. И видел бы тех, кто есть, и тех, кто были. Плохие, хорошие, но видел бы всех. Кажется, Вирджиния Вульф написала: «Если живет, значит, это обязательно». У Маяковского сложнее: «Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно». И я тогда вспоминаю портрет Маяковского в «Сташ-кафе» и художницу с рамкой без холста.

179. Правда и жизнь

Через день Билл узнал адрес дома, который купил Самоцветов.

Из гостиницы я выехал в десять утра. Дорогу в Сант-Агату я помнил; будучи в Монреале, я пару раз ездил туда в немецкий ресторан на берегу озера. Около двенадцати я свернул с трансканадской дороги на улицу «Принсипаль», действительно главную улицу маленького живописного городка Сант-Агата де Мон. Повернул сначала на «Нантель» потом на «Норманди» и остановился около дома, номер которого назвал мне Билл.

Дверь открыла женщина лет тридцати в легком пестром платьице и в тапочках.

– Игорь дома? – небрежно бросил я. Так спрашивают друзей, которых не видел дня два.

– Дома, дома. Сейчас позову.

Из комнаты появился Игорь.

Я не видел его лет двадцать, а то и больше. Но узнать его было можно. Он посмотрел на меня и начал соображать, кто я.

– Лонов. Не узнал?

– Женька. Сразу не узнал, а вот присмотрелся… Годы.

– Годы, – согласился я. – Я тебя на улице не узнал бы. А вот тоже присмотрелся…

– Заходи, заходи. На веранду.

Женщина стояла рядом и улыбалась.

– Марфуша, нам бы отметить встречу, – распорядился Игорь. – Это мой бывший коллега. Женя Лонов.

Мы прошли на веранду. Полукруглой формы, она выходила на озеро. В этом месте озеро было нешироким, и был виден другой берег.