Последний хранитель (СИ)

Примерно оттуда же доносились незнакомые голоса. Я прислушался: — Вижу, что это огнетушитель… Онищенко, посвети… а в огнетушителе что? — Мне-то почем знать? — недовольный голос старпома. Ага, это таможня, досмотровая группа. Все общие территории по приходу прочесываются мастерами корабельного сыска. Общие — значит, ничьи. Если что-то найдут, никто персональной ответственности не понесет. Огнетушитель у нас в нише, на переборке, напротив каюты Виктора Аполлоновича. Значит, начинают оттуда — Онищенко, запиши: коробок из-под спичек, а в нем две купюры по сто долларов. Чьи деньги, товарищ старший помощник? — Американские. А чьи конкретно, мне почем знать? Может, они уже года два здесь лежат? Ого! Кажется, таможню можно поздравить с почином. Не часто они вскрывает огнетушители. Только когда знает конкретно, что там что-то есть. Не перевелись еще в экипажах штатные стукачи. Как они, интересно, держат связь со своими работодателями, если эфир у меня под контролем? — Антон, эй, Антон! — чей-то локоть воткнулся мне в ребра. — Спишь, что ли? Тебя спрашивают! Я встрепенулся, поднял глаза. — Оружие, боеприпасы, наркотики? — обращаясь ко мне, переспросил представитель таможни. — М-м-м? — промычал я, до конца не врубаясь, что бы это могло значить? Неужто подбросили?! — Да нет у него ничего: ни денег, ни совести, — успокоил начальство кто-то из моряков. — Нет, — подтвердил я и снова упал на пятую точку. — Оружие, боеприпасы, наркотики? — опять повторил чиновник, переводя взгляд на Виктора Аполлоновича. — Та вы шо? Откуда ж им взяться? Реф суетится. Своими повадками, хитрым взглядом и, особенно, бородой, он смахивает на Мефистофеля. — Почему не указано, что нет таковых? — таможенник долго смотри в бесовские глаза, верит. — Вот здесь, аккуратненько, возьмите и допишите! Насколько я понял, вопрос шел по кругу. Значит, дело идет к концу. Каждый из нас имеет последний шанс «чистосердечно раскаяться». Самое время вытащить из заначки «левый» товар и «тебе ничего не будет». Все, что не отражено в декларации, с этой секунды считается контрабандой. Если честно, трудно с нами служивым людям. Вэкипаже полный интернационал. От водки и сала никто еще не отказывался и русский язык вроде бы разумеют. Но не все в полном объеме. Взять, например, Матлаба-Гурбан-Оглы — нашего матроса без класса. Он натурально спустился с гор и подался в моря с единственной целью — заработать на калым за невесту. Он с месяц назад телеграмку ей настрочил: «Минэ пирход Акурэр 27 июул». Можно представить, что такой человек может сделать с декларацией, выдаваемой в единственном экземпляре. Ведь это — бланк строгой отчетности.