Последний кит. В северных водах

Бакстер делает шаг к нему. Он одет, скорее, как стряпчий, а не морской волк: черные сапоги телячьей кожи, желто-бежевый жилет, пурпурный шейный платок и визитка[22] темно-синей камвольной шерсти. Волосы у него седые и редкие, щеки – красные, испещренные прожилками вен, а глаза слезятся. Вот уже много лет он выглядит смертельно больным, но еще не пропустил ни единого рабочего дня в конторе. Это не человек, а гроб повапленный[23], думает Браунли, но, клянусь Иисусом, как же он велеречив. Рот у него не закрывается ни на секунду, и оттуда извергается прямо-таки бесконечный поток словоблудия. Даже когда его будут хоронить, и тогда он будет болтать без умолку.

– Мы убили их всех, Артур, – продолжает Бакстер. – Это был великолепный промысел, пока он длился, и чертовски прибыльный к тому же. У нас было целых двадцать пять дьявольски хороших лет. Но мир не стоит на месте, и теперь открывается новая страница. Смотрите на это дело таким вот образом. Не конец чего-либо, а начало чего-то неизмеримо лучшего. Кроме того, китовый жир больше никому не нужен – все буквально помешались на нефти и каменноугольном газе. Да вы и сами об этом знаете.

– Нефть долго не продержится, – возражает Браунли. – Это просто очередной заскок. А вот киты по-прежнему имеются в наличии – и вам нужен всего лишь капитан, который чует их нюхом, да экипаж, способный выполнить то, что от него требуется.

Бакстер в ответ качает головой и с заговорщическим видом наклоняется к собеседнику. В нос Браунли ударяет запах помады для волос, горчицы, сургуча и гвоздики.

– Не оплошайте, Артур, – говорит он. – Не забывайте о том, ради чего мы здесь. Это не вопрос гордости, вашей или моей. И уж никоим образом речь не идет о какой-то там гребаной рыбе.

Браунли отворачивается, ничего не ответив. Он смотрит на унылый равнинный пейзаж побережья Линкольншира. Суша никогда ему не нравилась, думает он. Она слишком материальна, слишком тверда, слишком самоуверенна.

– У вас есть кто-нибудь, чтобы проверить помпы? – спрашивает у него Бакстер.

– Дракс, – отвечает он.

– Дракс – славный малый. Я никогда не экономил на гарпунерах, не правда ли? Надеюсь, вы обратили на это внимание. Я нашел вам троих лучших. Дракс, Джонс и этот, как там его, Отто. Любой капитан был бы счастлив заполучить эту троицу.

– Они подойдут, – признает он, – подойдут все трое, но это не может служить оправданием Кэвендишу.

– Кэвендиш вам необходим, Артур. Это вполне разумно. Мы с вами уже много раз говорили о Кэвендише.

– Экипаж ворчит и выражает недовольство.

– Насчет Кэвендиша?

Браунли кивает в знак согласия.

– Не нужно было делать его первым помощником. Они же прекрасно знают, что он – дерьмо собачье.

– Кэвендиш – сущий подонок и бабник, это правда, но он сделает все, что ему скажут. А когда вы доберетесь до северных вод, последнее, что вам нужно, это какой-нибудь ублюдок, проявляющий инициативу. Впрочем, у вас ведь есть второй помощник, молодой мастер Блэк, который поможет вам, если по дороге вы вляпаетесь в неприятности. У него светлая голова.

– А что вы думаете о нашем враче, этом Падди?

– Самнере? – Бакстер пожимает плечами, сопроводив этот жест коротким смешком. – Обратили внимание, за сколько я подрядил его? За два фунта в месяц и шиллинг с тонны. Да это же настоящий рекорд. Здесь что-то нечисто, и к гадалке не ходи, но не думаю, что мы с вами должны забивать себе этим голову. Ему не нужны неприятности с нашей стороны, в чем я совершенно уверен.

– Вы верите в эту историю о преставившемся дядюшке?

– Господи, нет конечно. А вы?

– То есть вы полагаете, что его попросту выгнали со службы?

– Скорее всего, но даже если и так, какое нам до этого дело? Интересно, за что теперь увольняют из армии? За жульничество при игре в бридж? За мужеложество с горнистом? Я уверен, что он нам подойдет.

– Знаете, а ведь он был под Дели, на горном кряже. И видел Николсона перед тем, как тот скончался.

Бакстер выразительно приподнимает брови и кивает. Очевидно, слова капитана производят на него впечатление.

– Этот Николсон был настоящим героем, – говорит он. – Будь у нас побольше таких, как он, кто без колебаний вешал этих ублюдков, и поменьше таких трусливых засранцев, как Каннинг[24], раздающих помилования направо и налево, империя находилась бы в куда более надежных руках.

Браунли согласно кивает.

– Я слыхал, что он мог развалить Панди[25] надвое одним ударом своей сабли, – поддакивает он. – Николсон, я имею в виду. Как огурец.

– Как огурец, – смеется Бакстер. – Да, на подобное зрелище стоило бы взглянуть, верно?

Они оставляют Гримсби по правому борту, а прямо по курсу впереди появляется желтая линия мыса Сперн-Пойнт. Бакстер смотрит на карманные часы.

– Быстро мы дошли, – сообщает он. – Все приметы сулят удачу.