Последний клан

Шкет замер. Секунду стоял спиной к ней. А потом, мысленно себя проклянув, повернулся. Такая красивая…, она стала старше, как и он, но не утратила большей части того, что делало её столь привлекательной, много лет назад. Шкет судорожно сглотнул и кивнул головой.

-Ой. – Девушка прикрыла рот ладошкой. Из второй руки, чуть не выпал пакет. – Какой ты стал! Я тебя даже не узнала! Ой, да что мы стоим-то? Давай заходи, ты же ко мне пришёл, да? – Шкет снова кивнул. Она вдруг ухватила его за рукав и потащила вверх. – Пошли, чаю попьём, расскажешь как ты живёшь, что с тобой случилось, ну и всё прочее. Пойдём.

-Пойдём… - Эхом отозвался Шкет. Сердце вышло на новый уровень – билось так, что чуть не сломало рёбра. Даже грудь болеть начала.

Она улыбнулась, начала что-то тараторить, поднялись, открылась дверь. Из дома пахнуло незнакомыми, странными запахами. Он не привык, что бы пахло духами, стряпнёй, что бы в воздухе не витал сигаретный дым. Не привык он не чувствовать запаха не стиранных носков, брошенных где попало и духа по пьянке где попало разлитого спирта…

-Мама! – Крикнул кто-то в доме и в прихожую выбежала девочка лет восьми. Кинулась к матери, но увидев его, вдруг застыла и, поправив кофточку, серьёзно так сказала. – Здравствуйте.

-У нас не часто в гостях мужчины. – Почему-то, покраснев, прокомментировала сие Анжела. – Ты проходи Саша, не стесняйся. Сейчас я Вику спать уложу и мы с тобой посидим.

-Ага. – Выдавил Шкет. Он застыл на пороге, вдруг ощутив себя чужим. Он тут словно памятник Бушу, посреди Красной площади. Это всё…, это другой мир, параллельное измерение. Чистенькая прихожая, красивая порядочная девушка, аккуратно одетый ребёнок и дух покоя, что витает в воздухе этой квартиры…, почему он никогда не жил так, не стремился к этому? Не ясно, не понятно…, но только теперь, здесь, он ощущает себя чужаком, лишним элементом. Получится войти в эту жизнь, стать своим в ней? Шкет понял, что сомневается. Он так не жил практически никогда. Как минимум он не помнил подобной жизни. Как вливаться в такую идиллию? Даже не так – как влиться, не разрушив всё, не отравив одним лишь своим присутствием, не превратить яркий цветок, в ядовитый корень?

Сознание буквально взвыло – беги! Ты чужак здесь! Беги, пока всё не испортил!!!

Но он не ушёл. Снял ботинки. Покраснел до корней волос, поджимая пальцы – не стриженные ногти, прорвав носки, на свежем воздухе торчат игриво. Анжела заметила и, хихикнув, прикрыла рот ладонью. Глазки сверкнули искорками веселья – она не обиделась, не хмурилась, всё нормально…, только ему стыдно до потери пульса. Ещё и одет как гопник с большой дороги…, вот так и случается, что ощущаешь себя быдлом, в приличном обществе. Кто-то начинает беситься и жаждет всё вокруг сломать, низвести до своего уровня. А Шкет испытал только стыд. И желание сбежать отсюда, нарастало по экспоненте. Если б не чувства к Анжеле, как оказалось, совсем не погасшие, он бы извинился и сбежал, капитально опозорившись со своими драными носками…, которые ведь с трупа были сняты, да в наркоманском притоне. Ему вдруг почудился запах мертвечины – он от него идёт, этот запах. Шлейфом тянется, впитывается в стены, отравляет воздух, извращает всё и гниль расползается по этой чистенькой квартире…

Пришлось мысленно взять себя за шкирку и хорошенько тряхнуть. Всё не так, ему просто кажется. Он пришёл сюда, и он собирался уйти, но не смог – Бог поторопил её, она вернулась именно в тот момент, когда он был на лестнице. Этот путь – его путь. Он должен двигаться вперёд, несмотря ни на что…, и в кои-то веки, пора бы уже зайти в церковь. Поставить свечку, помолиться. Только исповедоваться нельзя ни под каким видом. Попы тоже люди. Им тоже можно сломать ноги и вытащить из них всё что угодно, включая кишки и исповеди верующих. Собственно, если начать из кого-то кишки вытаскивать, будь он хоть Святым – сольёт всё, тупо потому что больно.

Пума, будет осторожен, в меру свиреп и он не допустит ошибок. Он – орудие Господа.

Однако стыдно всё равно. Ну ничего, со временем…

Она действительно напоила его чаем, с печеньками даже. Они долго разговаривали, вспоминали прошлое, детство, школу, общие компании…, а потом как-то само собой получилось, что на неё нахлынули чувства от всех этих воспоминаний. Анжела предложила выпить чего покрепче – он согласился, хотя и с большими сомнениями. Сдержится ли он от продолжения банкета? Не уйдёт ли в плотный запой как прежде? Водка всегда плохо сказывалась и на его характере…, оказалось, речь шла о столовом вине. На вкус, да и по эффекту, как минимум, для него, не крепче воды из-под крана. Правда, вкус у вина оказался приятным.

Они долго говорили, многое вспомнили, а потом она глянула на часы и испуганно вскрикнула – ведь ей с утра на работу, а спать осталось меньше шести часов.

-Ты если хочешь, можешь у меня остаться, автобусы-то уже не ходят. Я тебе на диване постелю.

-Да нет, я, пожалуй, не буду тебя напрягать Анжел, я…

И тут грянул гром. Музыкальный.

«Увози меня скорей, 18 мне уже…»