Последний койот

— Я принес вам еще одни «пальчики». Мне нужно, чтобы вы их сравнили.

Хирш практически не колебался:

— Ну давайте посмотрим на ваши «пальчики».

Босх достал из портфеля дактилоскопическую карту, которую сделал по его просьбе Сакаи, и протянул ее Хиршу. Тот покрутил ее, внимательно разглядывая отпечатки.

— Вам ведь не нужно, чтобы я прогонял их через компьютер, да? Вы просто хотите сравнить их с теми, которые принесли в прошлый раз?

— Именно.

— Ну, если вы готовы немного подождать, я посмотрю их прямо сейчас.

— Я готов ждать сколько понадобится.

Хирш вытащил из ящика стола копию и положил ее рядом со свежей дактилоскопической картой, после чего принялся разглядывать их под увеличительным стеклом. Его глаза перескакивали с карты на карту, как будто следя за теннисным мячом, летавшим через сетку туда-сюда.

Напряженно наблюдая за тем, как Хирш работает, Босх вдруг поймал себя на том, что ему сейчас больше всего на свете хочется, чтобы эксперт вскинул на него глаза и сказал, что отпечатки на обоих карточках совпадают. Ему очень хотелось поставить в этом деле точку и выбросить его из головы.

После пяти минут молчания теннисный матч был окончен, и Хирш, оторвавшись от лупы, сообщил ему результат.

Глава 47

Выглянув из кабинета и увидев на диванчике перед дверью Босха, Кармен Инохос, похоже, была приятно удивлена.

— Гарри! Как вы себя чувствуете? Я не ожидала вас сегодня увидеть.

— Почему? Разве я не записан на сегодня?

— Да, но я прочитала в газете, что вы в больнице.

— Я выписался.

— Вам не кажется, что это была не лучшая идея? Выглядите вы…

— Ужасно?

— Я не хотела этого говорить. Заходите.

— Вообще-то, чувствую я себя намного паршивей, чем выгляжу.

— Почему? В чем дело?

— Потому что все было зря.

Это заявление вызвало на лице Инохос озадаченное выражение.

— Что вы имеете в виду? Я прочитала статью. Вы раскрыли убийства, включая убийство вашей матери. Я думала…

— Доктор, не стоит верить всему, что пишут в газетах. Позвольте мне кое-что вам объяснить. Моя так называемая миссия привела к тому, что два человека были убиты, а еще один погиб от моих рук. Я раскрыл… так, дайте-ка посчитаем… одно, два, три убийства, что неплохо. Но то убийство, которое я намеревался раскрыть, я так и не раскрыл. Иными словами, я бегаю по кругу, а в это время вокруг меня гибнут люди. И как, по-вашему, я должен себя чувствовать?

— Вы что, пили?

— Выпил пару банок пива за обедом, но обед был длинный, и, думаю, две бутылки пива — это минимум, которым можно было обойтись, учитывая все то, что я вам только что рассказал. Но я не пьян, если это то, что вас интересует. И я не на работе, так что какая разница?

— Я думала, мы с вами договорились снизить количество…

— Ой, да в гробу я все это видел. Мы с вами живем в реальном мире. Так, кажется, вы это называли? Реальный мир? С момента нашего последнего разговора я убил человека, док. А вы хотите поговорить о том, сколько я выпил. Как будто это теперь имеет вообще какое-то значение.

Босх вытащил сигареты и закурил. Пачку и зажигалку он оставил на подлокотнике кресла. Кармен Инохос долго смотрела на него, прежде чем снова заговорить.

— Вы правы. Простите. Давайте перейдем к тому, что кажется мне сутью проблемы. Вы сказали, что так и не раскрыли убийство, которое намеревались раскрыть. Это, вне всякого сомнения, убийство вашей матери. Я, конечно, могу ориентироваться только на то, что я прочитала в прессе, однако в сегодняшней статье в «Таймс» говорится, что ее убийство — дело рук Гордона Миттела. Вы хотите сказать, теперь у вас есть твердая уверенность в том, что это совершенно неверно?

— Да. Теперь у меня есть твердая уверенность в том, что это совершенно неверно.

— Откуда?

— Все просто. Отпечатки пальцев. Я съездил в морг, взял там отпечатки пальцев Миттела и сравнил их с отпечатками на орудии убийства. На ремне. Они не совпали. Это не он ее убил. Он ни при чем. Только не поймите меня неправильно, я вовсе не терзаюсь угрызениями совести по поводу Миттела. Он стоял за убийствами как минимум нескольких человек. Мне известно по меньшей мере о двух таких случаях, кроме того, он собирался убить и меня тоже. Так что и хрен с ним. Он получил по заслугам. А вот гибель Паундза и Конклина — на моей совести, и мне жить с этим всю жизнь. Так или иначе мне придется за это расплачиваться. Просто мне было бы немного легче, если бы их гибели было какое-то оправдание. Хотя бы какое-нибудь. Понимаете, что я имею в виду? Но никакого оправдания нет. Больше нет.

— Я понимаю. Только я не… я не очень знаю, как нам с вами быть дальше. Хотите поговорить о ваших чувствах относительно Паундза и Конклина?

— Не особенно. Я и так в последнее время только об этом и думал. Ни один из них не был невинным агнцем. За каждым числилось немало грешков. Но ни один из них не заслужил такой смерти. Особенно Паундз. Господи… Я не могу об этом говорить. Я даже думать об этом не могу.

— И как тогда вы будете жить дальше?

— Не знаю. Как я сказал, мне придется за это расплачиваться.

— А в управлении что-нибудь собираются делать по этому поводу?