Последний койот

Когда Босх в последний раз был в «Шорт стоп», крошечной забегаловке для полицейских неподалеку от академии и стадиона «Доджер», на ее стенах все еще пестрели наклейки «Я ЗА ГЕЙТСА»[1]. В глазах большинства полицейских Гейтс был закатившейся звездой прошлого, но «Шорт стоп» оставался местом, куда ветераны ходили, чтобы выпить и вспомнить о былых днях управления, которого больше не существовало.

— Давай, Джерри, оттянись как следует.

— Ладно, старик, ты держись там.

Босх прислонился к кухонной тумбе и сделал глоток пива. Он пришел к заключению, что звонок Эдгара был хитро завуалированной попыткой дать Босху понять, что напарник сделал свой выбор и выбор этот оказался не в его пользу. Что ж, для Эдгара на первом месте был он сам и собственное выживание в управлении. Босх не мог его в этом винить.

Он принялся разглядывать свое отражение в стеклянной дверце духовки. Оно было смутным, но он мог различить собственные глаза и линию подбородка. Ему было сорок четыре, но в некоторых отношениях он выглядел старше. Его вьющиеся темные волосы по-прежнему были густыми, но и в них, и в усах уже местами пробивалась седина. Черные глаза казались потухшими и усталыми, а кожа была бледной, как у ночного сторожа. Босх всегда был худощавым, но в последнее время одежда висела на нем, как будто ее выдали перед оперативным заданием или как будто он не так давно перенес тяжелую болезнь.

Он оторвался от созерцания своего отражения и достал из холодильника еще одну бутылку пива. Небо за окном было уже ярко расцвечено закатными красками. Скоро должно было стемнеть, но шоссе далеко внизу струилось переливчатой рекой огней, ни на миг не прекращавшей свое течение.

Глядя на вечерний поток машин, Босх подумал о том, что все это похоже на муравейник и вереницы ползущих по нему трудолюбивых муравьев. Рано или поздно силы природы вновь неминуемо пробудятся и тряханут этот холм. И тогда это многополосное шоссе обвалится, дома разрушатся, и муравьям придется опять кропотливо восстанавливать и строить все заново.

Что-то не давало ему покоя, но он сам не мог толком понять, что именно. В мыслях творился полнейший сумбур. Он начинал видеть то, что сказал ему Эдгар о его деле, в контексте разговора с Кармен Инохос. Там была какая-то взаимосвязь, какая-то ниточка, но он никак не мог ее нащупать.

Босх допил пиво и решил, что третья бутылка будет уже лишней. Он подошел к одному из шезлонгов и уселся, задрав ноги на ограждение террасы. Ему очень хотелось покоя. Душевного и физического. Он вскинул глаза и увидел, что заходящее солнце окрасило облака в оранжевый цвет. Они походили на раскаленную лаву, медленно растекающуюся по небу.

Прямо перед тем, как он провалился в полудрему, сквозь эту лаву пробилась одна мысль.

Или все имеют значение, или никто. И тогда, в это последнее мгновение ясности на грани между сном и явью, он понял, что это была за связующая ниточка, которая промелькнула в его мыслях. И осознал, в чем заключается его миссия.

Глава 3

С утра Босх, даже не принимая душ, оделся и немедленно взялся за ремонт, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, не дававших ему покоя со вчерашнего вечера.

Но это оказалось не так-то просто. Натягивая старые, в пятнах лака, джинсы, он мазнул рассеянным взглядом по собственному отражению в растрескавшемся зеркале над бюро и заметил, что футболка на нем надета задом наперед. На груди красовался девиз убойного отдела: «НАШ ДЕНЬ НАЧИНАЕТСЯ, КОГДА ВАШ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ».

Девиз должен был находиться на спине. Босх стянул футболку, перевернул ее и снова надел. Теперь его отражение в зеркале выглядело как полагается. Изображение полицейского жетона чуть повыше сердца, а под ним мелкими буквами надпись: «УПЛА. ОРОУ». То есть «отдел по расследованию ограблений и убийств Управления полиции Лос-Анджелеса».

Он сварил в кофейнике кофе, снял с плиты и, захватив по пути кружку, вынес на террасу. Потом притащил туда же ящик с инструментами и купленную в строительном магазине новую дверь, которую планировал повесить в спальне. Когда все наконец было подготовлено к работе, а дымящийся черный кофе залит в кружку, Босх присел на край шезлонга и пристроил перед собой дверное полотно.

Старую дверь с мясом сорвало с петель во время землетрясения. Несколько дней назад он пытался повесить вместо нее другую, но она оказалась великовата и не вставала в проем. Надо было немного обстрогать ее сбоку. Босх взялся за рубанок и принялся энергично водить им по торцу взад-вперед, смахивая в сторону тонюсенькую, как папиросная бумага, стружку. Время от времени он останавливался, чтобы оценить прогресс и провести ладонью по гладкому дереву. Ему нравилось видеть зримый результат того, что он делает. Мало в каких областях его жизни он был настолько наглядным.