Последний командарм. Судьба дважды Героя Советского Союза маршала Кирилла Семёновича Москаленко в рассказах, документах, книгах, воспоминаниях и письмах

Оглядываясь на оставшиеся далеко за спиной дни Второй мировой войны, Кирилл Семёнович Москаленко писал: «Январь 1942-го был отмечен небывалыми для Украины морозами и обильными снегами. В эти дни в степях Донбасса разворачивалась Барвенково-Лозовская наступательная операция советских войск. Село Гришино и наш хутор оказались в самом эпицентре сражения, не раз переходили из рук в руки.

Как отмечают военные историки, «о стремительном манёвре конников говорит тот факт, что только в районе села Гришино было взято 600 пленных. В ходе операции были освобождены города Лозовая и Изюм, захвачены 658 орудий, 40 танков, 843 пулемёта, полностью разгромлены 3 пехотные дивизии немцев, в остальных оставалось от 30 до 50 процентов штатного состава. Но, пожалуй, самое главное заключалось в том, что немецкому командованию не удалось перебросить отсюда свои армии к Москве, где советские войска перешли в контрнаступление».

Не случайно в этом эпизоде Москаленко упоминает о «манёвре конников», которые к нашему времени стали уже почти забытыми. В годы службы Кирилла Семёновича кавалерия была ещё вполне полновесными воинскими частями, которые он досконально познал за 11 лет службы в 6-й Чонгарской кавалерийской дивизии. Да и в годы Великой Отечественной войны кавалерийские отряды ещё не были сброшенными со счетов. И хотя нелегко давались лихие атаки кавалеристам, но казаки на своих скакунах шли и шли вперёд, приближая день Победы. Вот строки из воспоминаний бывшего первоконника, Маршала

Советского Союза, дважды Героя Советского Союза Кирилла Семеновича Москаленко о своей любимой кавалерии:

«Кавалерийские корпуса и дивизии участвовали в боевых действиях на всех этапах войны. Особенно успешно действовали они в наступательных операциях совместно с механизированными. Как правило, они вводились в прорыв и успешно действовали на оперативном просторе. Мне и самому в начале войны пришлось командовать кавалерийским корпусом и подвижной сводной группой в составе конницы, танков и пехоты на правом крыле Юго-Западного фронта в 1941 году в битве под Москвой. За период войны стали гвардейскими семь кавалерийских корпусов и семнадцать кавалерийских дивизий…»

В августе 1942 года Кирилла Семёновича назначили командующим 1-й гвардейской армией, с которой он до октября этого года участвовал в Сталинградской битве.

В книге «Дорога на Сталинград. Экипаж лёгкого танка» Владимир Тимофеев так описывает день 23 сентября 1942 года на командном пункте 1-й гвардейской армии к северу от Сталинграда:

«Генерал-майор Москаленко был раздражён. И раздражение это выплескивалось сейчас на стоящего перед ним навытяжку капитана.

Наступление 1-й гвардейской армии южнее Котлубани, на которое командование фронта возлагало столько надежд, оказалось неудачным. Что послужило главной причиной общего неуспеха? Недостаточная подготовка войск, сила противника или невозможность в голой степи скрыть от врага перемещение сотен машин и тысяч бойцов? Трудно было ответить однозначно. Вероятно, что и дополнительный день, предоставленный фронтовым начальством, не пошёл на пользу. Ведь, несмотря на все грозные директивы, некоторым подразделениям пришлось-таки использовать светлое время суток для слаживания и рекогносцировки. И это тоже не могло не вызвать законных подозрений противостоящей стороны – воздушная разведка у немцев была поставлена очень даже неплохо. В любом случае итог оказался плачевным. От танковых корпусов и бригад остались жалкие ошмётки, а стрелковые дивизии потеряли почти половину боевого состава. Член Военного Совета армии, как на грех, умудрился загреметь в госпиталь с банальным аппендицитом. Начальник политотдела погиб – и чего его только понесло на ту высотку, где немцы как раз организовали контратаку? Сменщик только-только входит в курс дела, и теперь что, командарму самому надо разбираться с этими комиссарскими делами?..

Кирилл Семёнович буквально впился взглядом в лицо немолодого капитана, редактора армейской малотиражки.

– Что это за х…? – генерал помахал перед носом проштрафившегося сложенным вдвое газетным листом.

– …?

– Вы что, капитан, не поняли ещё, что это трибунал? – рявкнул командующий. – Вам что, Мехлис нужен для понимания?

– Товарищ генер…

– Что товарищ генерал? – командарм сунул газету в руки капитану. – Вслух читай, едренть, писанину свою.

Капитан прокашлялся и враз севшим голосом прочёл первые строчки:

– Подвиг танкистов… Экипаж лёгкого танка из 12-й танковой бригады… несмотря на гибель командиров батальонов и потерю почти всех боевых машин…

– Слыхали? – Москаленко обернулся к сидящим за столом начальнику штаба и новому нач по армии. – Да с такими газетчиками противнику никакая разведка не нужна. Наряд сил, потери наши, да всё, что угодно – всё в этой… этой… тьфу.

– Товарищ генерал-майор, капитан Афанасьев только вчера на должность заступил, не успел он просто проверить всё, – скороговоркой выпалил политотделец, пытаясь хоть как-то защитить подчиненного.

– Да откуда он взялся такой? Что, других, нормальных не нашлось?