Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э.

Подводя итог вышесказанному, можно отметить, что вопрос об аутентичности речи Агелая можно решать до бесконечности. Вероятнее всего, приведенный образец красноречия принадлежит самому историку; оригинал был намного скромнее. Полибий, конечно, изменил эту речь, расставил нужные ему акценты. Ведь не следует забывать основную дидактическую идею его труда: показать, как Рим подчинил весь известный в то время мир, и научить греков пользоваться уроками прошлого в их отношениях с Римом (VIII, 10, 5–8; XII, 25, 8–9). Историк эффектно оттеняет тот момент, когда история разных стран начала сливаться во всеобщую. По мысли Полибия, оратор был призван подчеркнуть, что судьба греков зависела, с одной стороны, от Пунической войны, развернувшейся на Западе, а с другой стороны, от македонской политики и от выбора самого Филиппа[524]. Скорее всего «мировое господство Филиппа», «тучи с Запада» и тем более римско-карфагенские отношения — это эффектные, «театрализованные» построения, которые использовал историк для более доступного понимания читателями его основной идеи[525]. Но в словах Агелая высказана одна главная идея, надежды на которую были еще весьма высоки в греческом мире. На наш взгляд, ее подлинность в речи можно признать безоговорочно. Поэтому нам представляется гораздо более важным, чем решение вопроса об аутентичности речи Агелая в целом, рассмотреть именно эту мысль. Речь идет о сохранении Общего Мира в Греции.

Вспомним тот факт, что Агелай обращается к македонскому царю и его союзникам по Эллинской лиге, в договоре которой идея Общего Мира была закреплена официально. Договор об Общем Мире играл большую роль в политике Филиппа V в первые годы его правления и, соответственно, в ходе войны. Остановимся на этом несколько подробнее.

В 224 г. в ходе Клеоменовой войны между Ахейским союзом и Спартой по инициативе ахейского стратега Арата был образован Эллинский союз. По характеру эта лига была συμμαχία, о чем Полибий неоднократно заявляет[526]. Но наряду с военным союзом историк упомянул и общеэллинский мир — κοινή εΙρήνη (IV, 3, 8). Едва ли автор имел в виду особый тип договора. По мнению немецкого исследователя Мартина Иене[527], договор об Общем Мире давно исчерпал себя, поскольку такой тип договора не принес в IV в. стабильности в греческие полисы. Думается, что в конце III в. это обстоятельство было учтено эллинами при заключении договора с Македонией. Скорее всего, проводя аналогию с союзами 338 и 302 гг., основанных соответственно Филиппом II и Антигоном Одноглазым, мы можем предположить, что во всех этих лигах имело место включение в договор о военном союзе нескольких положений из договора об Общем Мире[528].

Характерными условиями Общего Мира являются следующие[529]: 1) запрещение междоусобных конфликтов, 2) автономия греческих государств, 3) гарантия помощи в случае нарушения мира, 4) борьба с пиратством. Привлекая свидетельства Полибия, можно утверждать, что все перечисленные условия были включены в договор 224 г. (Polyb., IV, 3, 8; 15, 2; 16, 5; 24, 5). Столь широкие уступки грекам со стороны македонского царя вполне объяснимы. На момент заключения союза Антигон Досон фактически не контролировал Грецию, а в 224 г. ему представилась заманчивая перспектива вновь распространить свое влияние южнее Фермопил. Однако, если он желал закрепиться в Греции, то на первых порах должен был проводить политику, не вызывавшую недовольства новых союзников. Столь осторожное закрепление достигнутых успехов требовало много времени и сил[530]. Погибнув вскоре после заключения договора, македонский царь не успел показать свои истинные намерения. Неудивительно, что и впоследствии греки вспоминали Антигона как «правителя мягкого и справедливого» (Polyb., II, 47, 4; 64, 6; 70, 1; 70, 7; IV, 87. 6; V, 9, 9 sqq.; Liv., 32. 21 и 25).

Традиционно считается, что новый македонский царь Филипп V, вступивший на престол после неожиданной смерти Антигона, проводил в отношении греков менее гибкую политику: при нем македонский диктат принял довольно жесткие формы[531]. Такое мнение на первый взгляд выглядит вполне уместным: в качестве доказательства обычно приводят сообщения Полибия о нарушениях царем некоторых условий Общего Мира. Но несмотря на эту господствующую в литературе точку зрения, есть все основания утверждать, что на первом этапе правления Филиппа идеи Общего Мира нашли реальное отражение в его политике; нарушителями же этих условий были, главным образом, сами греки. Следует соотнести провозглашенные принципы с деяниями македонского царя и греков. Только такое сопоставление позволит говорить, были ли эти условия фикцией или реальностью.