Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э.

Доримах, согласно Полибию, был отправлен в союзную этолийцам Фигалею для охраны этой области и разведки дел в Пелопоннесе (IV, 3, 7). Туда к нему прибыли пираты, и он — в силу непонятных причин — разрешил им совершать набеги на земли мессенцев (IV, 3, 8–10). Ничего не предпринимая в ответ на жалобы мессенских послов, Доримах тем не менее прибыл в Мессению, но отвечал насмешками и ругательствами потерпевшим (IV, 3, 12–13). Более того, он без видимых причин довольно длительное время оставался в Мессене, чем вызвал неудовольствие эфоров (IV, 4, 1–2). Когда же его призвали в собрание должностных лиц после очередного набега пиратов, он нашел претензии мессенцев, а особенно эфора Скирона, оскорбительными не только для себя лично, но и для всего Этолийского союза. Поэтому, вернувшись в Этолию, он, гневный и оскорбленный, убедил Скопаса в необходимости войны. Такую версию событий предлагает Полибий.

Столь опрометчивое поведение Доримаха в Мессении вызывает противоречивые суждения исследователей. Согласно одной из версий, Доримах намеренно провоцировал мес-сенцев, чтобы найти предлог для этолийского вторжения[171]. Согласно другой — набеги и грабежи были санкционированы им в своих интересах, поскольку он получал долю в дележе добычи[172]. Есть и третье предположение: Доримах прибыл в Пелопоннес, надеясь вернуть Мессению под этолийский контроль. Однако он натолкнулся на твердую позицию усилившейся проахейски настроенной партии и поэтому перешел к открытым враждебным действиям[173].

Действительно, после образования Эллинской лиги 224 г. баланс сил в Греции изменился не в пользу Этолии. Клеомен был разбит и бежал в Египет, где вскоре погиб. В ходе войны образовалась Эллинская лига, которую возглавил македонский царь. В Пелопоннесе союзниками Этолийской федерации оставались лишь Элида и Фигалея. Иными словами, Этолия была полностью окружена землями враждебного альянса. В каком бы направлении федерация ни попыталась расширить свою территорию, везде ей противостояли члены лиги. На севере — Фессалия, Македония и Эпир; на востоке — Беотия, Фокида, Эпикнемидская Локрида; на западе — Акарнания, на юге — Ахейская лига, которая при поддержке Македонии, безусловно, стала самым сильным государством в Пелопоннесе. Начавшееся сближение между Мессенией и давним соперником Этолии — Ахейским союзом угрожало еще большим ослаблением позиций этолийцев и в Пелопоннесе, и на международной арене, что должно было вызвать попытку предотвращения ахейско-мессенского альянса[174]. Поэтому Доримах, скорее всего, был отправлен в пограничную с Мессенией Фигалею не просто разведать дела в Пелопоннесе, а с целью принятия конкретных мер по возвращению союзника в сферу этолийского влияния.

Вероятно, для выполнения своей миссии Доримах имел полномочия располагать любыми средствами, но избрал силовые методы решения конфликта, что и вызвало использование пиратов для организации набегов на мессенские земли. По образному выражению Ф. Уолбэнка, этолийская дипломатия была, как обычно, неуклюжа[175]. Примечательно, что Полибий полагает официальным заданием Доримаха охрану полей и города фигалян (IV, 3, 7), а такое задание, безусловно, подразумевало использование в случае необходимости военной силы. Следовательно, есть все основания утверждать, что использование пиратов было санкционировано этолийским правительством; Доримах вовсе не действовал на свой страх и риск, как пытается убедить нас источник. Нельзя сказать, что его миссия была полностью провалена. Он приобрел информацию об ахейских интригах, о чем и сообщил по прибытии домой Скопасу. Таким образом, весьма уместным является следующее замечание: Полибий просто не желает признавать тот очевидный факт, что этолийцы имели вполне законный повод для своих действий[176].

Следует также вспомнить, что хотя боевые действия начала Этолия, фактически они были спровоцированы ахейским стратегом Аратом. Дело в том, что последний имел влияние на молодого македонского царя Филиппа V, который только что занял трон и одновременно являлся гегемоном Эллинской лиги. Арат, естественно, рассчитывал на свой дар убеждения и надеялся одолеть старого соперника — Этолийский союз, использовав мощь всей Эллинской лиги и, в первую очередь, Македонии. Поэтому не вполне правильна точка зрения, что после образования лиги 224 г. ахейцы оставались номинально союзниками, на деле же стали сателлитами македонской монархии, пока в 198 г. своим переходом на сторону римлян не поменяли одну зависимость на другую[177]. Напротив, Ахейский союз не потерял своего суверенитета. Не известен ни один случай, когда бы ахейцы для своих внешнеполитических акций испрашивали разрешения Филиппа.