Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э.

Включая в себя ряд новшеств, в целом условия договора были сходны с принципами, на которых основывались существовавшие ранее союзы под эгидой Македонии. В прежних Эллинских лигах (338 и 302 гг.) решения синедров — членов союзного совета — считались обязательными для всех и не подлежали обсуждению в полисах (SVA, III, 446, V. 73 sqq.). В 224 г. это правило перестало действовать. Вероятно, обстоятельства, при которых создавалась лига Антигона Досона, наложили свой отпечаток на условия договора. Иногда, в этом усматривается некий «либерализм» лиги, точнее самого Антигона Досона[208]. А. Хойсс, например, считает, что Антигон из желания придерживаться тех же демократических принципов, на которых базировался Ахейский союз, вернулся к «старым методам Полиоркета»[209], что сделало договор 224 г. более демократичным, чем это было в прежних Коринфских лигах. Однако акцент, по нашему мнению, следует делать не столько на «либерализме» союза, сколько на более развитой процедуре принятия решений по важнейшим вопросам.

Так, в союзе 338 г. перед заседанием синедриона македонский царь рассылал декларацию (Diod., XVI, 89, 2), в которой была изложена повестка собрания. Но у Диодора есть свидетельство, что еще до этого решения Филипп II распускал слухи о готовящейся им персидской войне и это в немалой степени способствовало росту его авторитета в Греции (XVI, 89, 2). По мнению У. Вилькена, эти слухи возникли или сразу же после битвы при Херонее, или во время учредительной сессии, т. е. при заключении союзного договора[210], причем они в то время не получили официального подтверждения. Ведь, с одной стороны, гегемония Филиппа II в Греции еще не была подкреплена формальными решениями[211], поэтому было еще рано говорить о совместном походе. С другой стороны, война требовала серьезной подготовки. Предлагать грекам участвовать в новой войне сразу же после битвы при Херонее было бы необдуманным шагом: во-первых, им требовалось время на восстановление своих военных сил, а во-вторых, не стоило сразу же подавать грекам, только что объединенным под эгидой Македонии, надежду на возможно скорое освобождение от новой власти, когда царь отправится в зарубежный поход. Совсем иначе воспринимались слухи о кампании, планируемой на будущее. Поэтому и слова Юстина — «не было никакого сомнения, что эти приготовления направлены против империи персов» (IX, 5, 5) — означают только одно: слухи достаточно широко распространились к моменту окончания учредительного заседания[212]. Решение о походе было принято позднее, уже на заседании общего совета. Характерно, что ни один источник не упоминает ратификацию этого постановления. Следует вспомнить, что накануне образования союза во многих греческих городах к власти пришли сторонники Македонии. Вероятно, большая часть синедров также была промакедонски настроена. Не допуская особого преувеличения, можно предположить, что по инициативе Филиппа за синедрионом закреплялось окончательное решение по всем вопросам. За это свидетельствует тот факт, что совет никогда не принимал неугодных гегемону постановлений.

Таким образом, процедура оформления начала боевых действий была проста. Сначала по городам — участникам лиги рассылалась повестка заседания синедриона, затем следовало обсуждение вопроса на местном уровне и вырабатывалась определенная позиция полиса. После голосования в синедрионе не требовалась ратификация принятого решения, так как постановления совета обсуждению не подлежали.