Последний козырь

Когда старший врач Орби вошел в палату, на экране дисплея уже появились данные о кровяном давлении Мэри и прыгала кривая электрокардиограммы.

Доктор Уоррен Орби, откомандированный вместе с некоторыми коллегами в Детерик из госпиталя Агентства национальной безопасности в Форт-Миде, был крепко сбитым человеком лет пятидесяти.

- Вы разве не собираетесь делать промывание желудка?

- Нембутал очень быстро всасывается, - покачал головой Орби, - и в желудке его почти не осталось. Промывание ничего не даст.

- Есть какие-нибудь шансы? - спросил Пол.

- Трудно сказать. Прошло слишком много времени, но у нее сильный организм... - Врач вдруг замолчал, изучая результаты анализа крови, появившиеся на дисплее. - О господи! - Впервые за все время он заволновался. - Сестра! Быстро! Замените вливание на пятидесятипроцентную декстрозу!

- Что случилось? - испугался Макэлрой.

- В крови нет глюкозы! Она имела доступ к инсулину?

- Конечно, у нас это обычный препарат.

Орби стремительно бросился к столу, на котором лежала Мэри, и откинул одеяло. Взяв с тележки увеличительное стекло, он внимательно осмотрел ноги, потом бедра и живот и перешел к рукам. Чуть ниже локтевого сгиба он нашел то, что искал, - след иглы шприца.

- Электроэнцефалограф ничего не дает, - раздался голос анестезиолога.

- Ничего? Даже при максимальном усилении?

Макэлрой взглянул на осциллограф и увидел, что яркая линия, извивавшаяся раньше острыми пиками, теперь ровно пересекала экран. Анестезиолог повозился у аппарата, потом сверился с бумажной лентой, выползавшей из прибора, и отрицательно качнул головой.

Электроэнцефалограф показывал, что лишенный глюкозы из-за введенного инсулина мозг Мэри умер.

Макэлрой шел, как лунатик, ничего не замечая вокруг. Снова и снова он задавал себе вопрос: могла ли Мэри покончить с собой? А если нет, то что же случилось? Он был с ней до самого конца и знал, что врачи сделали все возможное, чтобы спасти ее. Даже если бы они сразу обнаружили след укола, все равно было бы поздно.

Шприц! Куда девался шприц? Что с ним стало? Почему он не нашел его? Вопросы стали возникать один за другим. Целый час его допрашивали Нейпер и Честертон, но они интересовались только психическим состоянием Мэри в последние дни. Почему их не заинтересовала возможная связь между гибелью цереброидов и смертью Мэри? Почему никто не высказал предположения, что, может быть, это он, Пол, убил ее? Ведь все знали, что он и Мэри были любовниками, этого не скроешь, особенно здесь. И все же ни Нейпер, ни Честертон не поинтересовались их взаимоотношениями. А ведь вполне можно было предположить, что Макэлрой, возвратившись, нашел Мэри без сознания и сам ввел ей инсулин. Почему бы нет? Подобные вещи случаются, и в другой ситуации он немедленно бы попал под подозрение.

А что же именно имел Нейдельман в виду, когда сказал Макэлрою, покидавшему блок безопасности: "Не вините себя слишком в этом, Пол. Мэри была очень милой девочкой и прекрасным ученым, но в проекте, подобном нашему, нет места моралистическим самокопаниям". Тогда он подумал, что Нейдельман говорит об эмоциональном стрессе, связанном с работой над "Последним козырем", и том эффекте, который мог иметь этот стресс на нее. Но теперь он уже не был уверен...

Неожиданно стал вырисовываться ответ: они - Нейпер, Нейдельман и Честертон - каким-то образом узнали о предательстве Мэри и убили ее.

Но как они узнали? В то утро он очень удачно сумел скрыть все, что указывало на причастность Мэри к гибели цереброидов. Объяснение могло быть только одно, и он выругал себя за то, что не догадался сразу. И Пол решительно направился к дому, где жила Мэри.

Он попал в ее квартиру уже знакомым путем - через кухонное окно. Комната была пуста и наполнена серым меланхоличным светом наступавшего рассвета. Кто-то выключил центральное отопление, холодильник и остановил часы.

В течение двадцати минут он искал под столами и стульями, за картинами и занавесками, в абажурах и цветочных горшках, везде и во всем, что могло вместить миниатюрный микрофон, но ничего не нашел.

Макэлрой уже собирался уходить, когда взгляд его задержался на чем-то блестевшем на полу около двери в спальню. Подойдя, он наклонился. Это был кусочек серебристой проволоки, тонкой и не более двух сантиметров в длину. На стене, как раз над тем местом, где лежала проволочка, находилась двойная розетка. Он поднял проволочку и задумчиво повертел ее между пальцами. Кто-то, догадался Пол, копался недавно в розетке. Он вынул перочинный нож и лезвием открыл крышку. Так и есть, медные винты и белая пластмассовая держалка были слишком чисты, слишком блестели, чтобы долго находиться на этом месте. Он медленно обвел глазами комнату. Может быть, и другие розетки были заменены?

Он было хотел разобрать следующую, но вдруг сообразил, что только тратит время. Не здесь нужно смотреть. Положив проволочку на то место, с которого он ее взял, Макэлрой поставил крышку на место и вышел из комнаты.