Последний козырь

…Управляющий имением графа Воронцова принял полковника и его даму с изысканной любезностью, справился о времени, которым они располагают для осмотра дворца.

Они обошли вокруг Центрального и Шуваловского корпусов, построенных из местного камня – серо-зеленого диабаза, полюбовались центральной лестницей с ее тремя парами мраморных львов. Побывали в ландшафтном парке с его гротами, проточными озерами, живописными полянами.

Таня по-детски радовалась журчанию коротеньких речек между озерами, долго любовалась лебедями.

– Павел Алексеевич, а у вас после встречи с этим господинчиком испортилось настроение, – неожиданно заметила она.

– От соприкосновения с подобными людьми всегда остается неприятный осадок.

– Павел Алексеевич, – умоляюще сказала Таня, – ну, право, что значит это досадное мгновение в сравнении с таким неповторимым днем.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

1

– Господин полковник, приказано передать вам для исполнения… Это о спецгрузах, – доложил офицер, подавая Наумову документ.

Павел отпустил офицера и быстро пробежал взглядом по пунктам приказа:

«…1. Генералу Улагаю объединить войска Керченского укрепленного района, дивизии генерала Шифнер-Маркевича и кубанской сводной дивизии в группу особого назначения…

…3. Генералу Вильчевскому боеприпасы и вооружение, отгруженные 1-му, 22-му армейским и сводному корпусам, направить в Керчь и Феодосию…»

Эти два пункта определяли содержание приказа.

В кабинет вошел Домосоенов.

– Антон Аркадьевич! – искренне удивился Наумов. – Вы уже на работе?

– На работе, батенька мой Павел Алексеевич. И вы уж извините, о впечатлениях от поездки в имение графа Воронцова я у вас не спрашиваю.

Генерал положил на стол папку и хлопнул по ней ладонью:

– Вот, ознакомьтесь с документацией на поступивший в наше распоряжение груз, принимайте его – и денька через два-три айда, батенька мой, на Русь.

– Из Трапезунда?

– Да, из Тра-пе-зун-да – в Росси-ию… – задумчиво протянул Домосоенов. – Лизонька моя все время читает стихи о России, всю душу извела:

Господи, я верую!

Но введи в свой рай

Дождевыми стрелами

Мой пронзенный край.

Читает о России, а сама плачет. Очень уж она переживает… Стихи-то приходят ей на память мрачные, тоскливые:

Шаманит лес-кудесник

Про черную судьбу.

Лежишь ты, мой ровесник,

В нетесаном гробу.[20]

Тяжело, знаете ли, сознавать, что навеки расстался с родиной… Вы уж извините меня, старика, совсем расклеился.

Антон Аркадьевич, тяжело ступая, вышел из кабинета, а Наумов продолжал стоять у двери.

«Принимайте – и денька через два-три айда, батенька мой, на Русь, – стучала мысль. – Значит, операцию нужно провести как можно скорее».

Замкнув дверь, Наумов вернулся к столу и углубился в работу. Условными знаками выписал наименование и количество груза, в основном пулеметы, винтовки и боеприпасы, просмотрел приказ о составе отряда сопровождения.

Зазвонил телефон.

– Господин полковник?

– Да, слушаю вас.

– О, хцауштен, клянусь богом, совсем потерял надежду увидеть тебя, – послышался гортанный голос Дариева. – Третий день ищу – нигде нет…

– Приезжайте ко мне в управление сейчас. Алим Ашахович.

– Рад, дорогой, но не могу. Жду генерала. Лучше приезжай ты ко мне.

– Да нет, раз вы заняты, мешать не стоит. А проститься надо бы. Ведь я еду на Северный Кавказ, может, придется быть в Осетии…

– Э-э, дорогой, обязательно приезжай. За-ачем обижать хочешь, приезжай, жду!..

– Ну, хорошо, через час буду.

Вагон, в котором жил начальник Керченского укрепрайона генерал-лейтенант Улагай, стоял в тупике. К самому вагону подъехать не удалось, поэтому Наумов помог Саше взвалить на спину ящик с шотландским виски «White Horse» и направился напрямую через железнодорожные пути.

Дариев ждал Наумова, посматривая в открытое окно. Увидев его, махнул рукой и исчез, а через мгновение показался на ступеньках вагона и спрыгнул на землю.

– Алим Ашахович, дайте солдата помочь перенести маленький подарок для генерала Улагая – ящик коньяка. А это вам. Шотландское виски.

– Это же целое состояние! – воскликнул адъютант. – На такой подарок я могу ответить… – он ударил себя в грудь, – жизнью.

– Жизнь не стоит ящика этого дерьма.

– Я сейчас доложу командующему о твоем подарке…

– Ну что вы! Я думал, его еще нет. Мы посидели бы часок.

– Зачем так говоришь? Генерал – душа человек.

– Я много слышал о генерале Улагае. У нас на Восточном фронте о нем ходили легенды. Просто не верится, что он рядом…

– Вот видишь? Подожди, я быстро. Ражьма! – Дариев акробатически вскочил на подножку и исчез в вагоне.

– Пойдем! – радостно улыбаясь, крикнул вскоре с подножки Дариев. – Давай, говорит, полковника сюда. Раз, говорит, слышал обо мне на Урале – познакомимся в Крыму.

– Алим Ашахович, я ведь просто поделился с вами… Это может быть понято неправильно.

– Какие церемонии… Хцауштен, пригласил трезвый, добрый душа – не пьяный, злой голова.

– Ну, хорошо, пойдем.