Последний козырь

– Добрэ, – по-казачьи произнес он. – Закрепились. Можно считать, что отряд прорвался в полном составе.

Справа и слева пролетки неожиданно появились всадники. Павел присмотрелся: «Махновцы!» Они пристроились к фаэтону, будто прикрывали атамана от пуль противника. Их становилось все больше и больше. Покотило скакал со своими хлопцами. Одна тачанка шла впереди, две сзади. В плотном, будто живой щит, строю махновцы устремились вперед степным наметом.

Полковник Назаров подумал: «Вот так много раз выводили из беды эти чудо-хлопцы своего батьку Махно».

Постепенно стрельба отодвинулась назад, звуки боя доносились глухо, но напряжение его не спадало.

– Что-то далековато ушли, – забеспокоился Назаров. – Здесь где-то мы должны пройти через наш заслон.

– Разве сейчас увидите что-нибудь? – сказал Павел Алексеевич.

– Фонарщик должен сигналы подавать.

Фаэтон сильно тряхнуло на ухабине. Шелкович вскрикнул и выругался.

– Надо послать кого-нибудь за фельдшером, – раздраженно сквозь зубы сказал он Назарову. – Нестерпимая боль…

Но полковник, казалось, не обратил внимания на его просьбу. Он встал, напряженно всмотрелся в темноту.

– Стой! Мы, кажется, действительно отклонились от маршрута.

Ездовой натянул вожжи, всадники осадили коней, спешились. Назаров выскочил из фаэтона.

– Покотило, ко мне!

И вдруг сзади на него набросился махновец, завернул руки, кто-то схватил за ноги, рванул, и в следующее мгновение полковник лежал на земле вниз лицом. Атаман рычал, рвался, бил ногами. Неистово сопротивляясь, он не ощущал боли от крепких узлов, которыми стянули его руки.

В то же время вскочившие на фаэтон махновцы наставили стволы наганов на Шелковича и Наумова:

– Не рыпаться!

Их тоже разоружили, связали.

К фаэтону подвели Назарова, но едва отпустили, он с разгону ударил головой махновца и бросился бежать в поле. Атамана догнали, связали ноги и бросили в фаэтон.

Шелковича бил озноб, настолько он был потрясен. Наумов держался спокойно. Он потребовал командира отряда, представился ему как офицер ставки главнокомандующего и спросил:

– Вы можете объяснить мне, что все это значит?

– А це хто? – Покотило ткнул кнутом в Шелковича.

– Это представитель постоянной комиссии по земельной реформе господин Шелкович, – хладнокровно сказал Наумов.

– Ну, тебя и твово Шолковыча мы, може, отпустим… Як пройдем Мокрый Еланчик – там и решим. Вы нам не нужны. Про вас батько ничего не говорил…

– У, шкура сермяжная!.. – прорычал Назаров.

– А ты, полковник, не гавкай, – спокойно ответил Покотило. – Батько сказав, ще цей Назаров тай генерал Слащов полтора годин гонялись за ним по всей Украине. Сам, говорит, не пидэ, побоится. Бери, говорит, его и вези ко мне.

Назаров повернулся к Павлу Алексеевичу:

– Если вас отпустят, передайте войсковому старшине Бударину: до моего возвращения командование отрядом возлагаю на него.

– Это вам, Дмитрий Петрович, придется передать приказ, – сказал Наумов. – Я не оставлю полковника Назарова.

Шелкович сдержанно застонал:

– Но я не могу двинуться с места. Нога горит как в огне. При падении сгоряча не почувствовал, а вот теперь… Неужели треснула кость?

Колонна двинулась по широкой балке ровно, без рывков и остановок, как по хорошо знакомой дороге. Туман здесь стоял густой и холодный. Впечатление было такое, будто ехали по дну молочного моря. Назаров наклонился к Наумову и Шелковичу и тихо, так, чтобы не слышали махновцы, сказал:

– Вместо Шелковича в Ростов придется идти вам, Павел Алексеевич. Другого выхода нет. Действуйте.

Он отстранился и больше не обращал на них внимания.

Осваговец плотнее придвинулся к Наумову.

– Павел Алексеевич, слышали? Вы должны бежать и пробраться в Ростов. Это очень важно, понимаете?

– Признаться, не понимаю, – также шепотом ответил Наумов.

– Слушайте и, пожалуйста, не перебивайте. В Ростове вам необходимо встретиться с начальником оперативного отдела штаба Кавказского фронта Горюновым. Это наш человек. Передайте ему: с Кубани надо перебросить на Дон Кавказскую кавалерийскую и девятую стрелковую дивизии. Этим он облегчит высадку группы особого назначения. Встретиться с ним вы можете у него дома в обеденный перерыв. Пароль: «Извините, я к Протасовой, но ее нет дома. Разрешите написать ей записку?» Отзыв: «Пожалуйста. Только скорее: я спешу».

Он сделал паузу, чтобы Павел Алексеевич мог повторить про себя пароль, и продолжал:

– Передайте: план восстания прежний, сигнал к выступлению – захват города Александровск-Грушевского. На всякий случай, если не удастся связаться с Горюновым, сообщите все это полковнику Лошкареву – артисту театра «Гротеск» Якову Серову.

– Хорошо, но почему вы настаиваете на побеге? Покотило сказал: как только перейдем Мокрый Еланчик – он нас освободит. Тогда мы могли бы все обсудить.

– Освободит? Впрочем, освободит… от всех земных забот.

– Этот вариант не исключен.

– Вот именно. Повернитесь ко мне спиной, я попытаюсь зубами развязать вам веревку, – предложил Шелкович.

– Не надо. У меня в карманчике для часов лежит перочинный ножик. Достаньте его.