Последний круг

Шутки шутками, а у парня действительно оказался куцевский характер. Даже, может быть, еще больше куцевский, чем у самого Куца. Володя хоть какую-то базу подготовки имел, прежде чем стал у всех выигрывать. А этот год назад пробежал где-то с моряками «десятку» за 31 минуту и сразу выскочил на Мемориал Знаменских. Да как выскочил!

Никого не спросясь, не разбирая чинов и званий, стал вдруг третьим на «пятерке» и еще отличный результат показал сдуру — 14.09,0.

Исаич влюбился в Сашу Артынюка с первого взгляда. Вот такого зеленого, никому не известного — на чемпионат Европы. Сразу после Стокгольма Саня стал метаться по стране в поисках соревнований. Каждый раз выступал яростно, отчаянно, будто это самое последнее состязание в его жизни и от результата зависят судьбы людей. Он выигрывает Спартакиаду профсоюзов, побеждает всех лучших средневиков в командном чемпионате страны, неожиданно выступив на 1500 метров, выигрывает всесоюзный осенний кросс, опередив Десятчикова и Пярнакиви. Что-то он, конечно, и проигрывал. Но в основном был впереди все время.

Это был первый случай, когда новичок с таким постоянством отбрасывал назад опытных бегунов, по нескольку лет тренировавшихся под бдительным оком Никифорова. Ни разу никто не врывался в нашу компанию. В призерах были одни и те же люди: Куц, Жуков, Десятчиков, Болотников, Пудов, Захаров, Пярнакиви. И вот появился этот нахал Артынюк!

По уверенности в себе, по спортивной злости, по постоянной нацеленности на победу он даже Куца превосходил — это точно. Да и данные у него, пожалуй, были получше, чем у любого из нас. Все-таки «полуторку» выиграл на первенстве Союза, терпеть мог на любой дистанции не хуже известных мучеников Десятчикова и Пярнакиви. И возраст у него был подходящий — с 1935 года он. Значит, 23 года в тот сезон ему было. Режимил он к тому же фанатично — и это важно.

Быть бы Артынюку великим бегуном, одно его подвело — спешил очень. Не выдержал опорно-двигательный аппарат огромной беговой нагрузки. До армии-то Саня спортом не занимался, жил в глухомани в карпатской деревне, где и слова-то такого — спорт — наверное, не знали. А какой же стайерский бег без многолетней базы. Вот и полетели у Сани мышцы и связки. Думаю, что и Исаич здесь чего-то недосмотрел. Короче, уже через год ясно стало, что Артынюк скорее всего не состоится. Но в те редкие периоды, когда Саня избавлялся от своих травы, он успевал многое натворить: кросс «Юманите» выиграл в 61-м году, чемпионат страны по кроссу в 60-м. Оба раза причем у меня выиграл, и оба раза рубились мы с ним в смерть.

Он и в цивильной жизни таким же настойчивым парнем оказался. Стал кандидатом наук, физиологом.

— Вот ты, Петр Григорьевич, обмолвился, что Артынюк вырос в далеком селе. И не один он: Феодосий Ванин, Ардальон Игнатьев, Александр Ануфриев, Иван Чернявский, да и Куц, и ты — смотри, сколько знаменитых бегунов родом из больших и малых сел. А вот среди известных прыгунов или барьеристов едва ли не все горожане. Вероятно, здесь есть какая-то закономерность. Как ты считаешь?

— Есть, конечно. Нелегкий сельский труд, простор, чистый воздух помогли выработать выносливость.

— Не вижу логики. Что же, ты считаешь, что привычка к труду или чистый воздух нужны прыгуну в меньшей степени, чем марафонцу? Нет, причина, видимо, иная.

— Какая же?

— Не знаю. Но закономерность существует. Социологи высчитали, что подавляющее большинство наших сильнейших бегунов, лыжников и велосипедистов родом из деревни. Заметь: это представители видов спорта, где прежде всего требуется незаурядная выносливость.

Есть и еще любопытное исследование. Московский тренер А. Кочарян изготовил прибор, на котором измеряется выносливость спортсменов. Многочисленные пробы, проведенные на сотнях никогда не тренировавшихся подростков, показали, что у сельских ребят и девушек выносливость гораздо выше, чем у их городских сверстников.